женщины, оценил: – Хорошая штучка, от предков досталась?
Елену вдруг охватила дрожь:
– Да!
– Заметно! Колье снимать не будем. Оно придаст особый шик тому, чем станем заниматься, а вот платье...
Конан резко от груди рванул его. Ткань затрещала, и разорванное до живота платье упало к ногам женщины.
Елена воскликнула:
– Что ты делаешь? Зачем?
– Заткнись, шлюха.
Он посмотрел на нижнее белье:
– Дешевка для дешевой проститутки.
Схватил за бюстгальтер. Елена попыталась оказать сопротивление, но Конан обжег ее взглядом своих черных безжалостных глаз:
– Не надо! Лучше смирись! Иначе... но об этом я даже говорить не хочу.
Сорвав бюстгальтер, который так тщательно подбирала в секс-шопе молодая женщина, Кольцов сжал ее груди:
– Ничего! Упругие! Такие мне нравятся!
Отпустив грудь, Кольцов схватил женщину за плечи и с силой надавил на них.
– На колени! – приказал он.
Насмерть перепуганная женщина не посмела ослушаться. Превозмогая брезгливость и ощущая свою полную беспомощность перед этим человеком, она стала опускаться на колени. Вспомнила вдруг мужа, и ей захотелось закричать.
Глава 5
Сбросив пепел в пепельницу, Самаранов повернулся к командиру ракетного дивизиона:
– Это очень хорошо, Виктор Михайлович, что вы готовы меня выслушать. Извините за бестактный вопрос, сколько вы сейчас получаете в месяц?
Табанов изобразил удивление:
– Моя зарплата имеет какое-то отношение к теме предстоящей беседы?
– Самое прямое, Виктор Михайлович. Или денежное довольствие военного вашего ранга является тайной?
– Да какая там тайна? Двенадцать тысяч рублей.
Самаранов переспросил:
– Двенадцать тысяч? Я не ослышался?
– Вы не ослышались.
– И это денежное довольствие полковника? Командира части, в руках которого сосредоточена колоссальная ядерная мощь? Человека, который по приказу может уничтожить не один миллион человеческих жизней?
Полковник вздохнул:
– Что ж поделаешь! Так государство оценивает наш труд!
Самаранов протянул:
– Да-да! Щедростью нынешняя власть не отличается. У меня, простите, дворник получает в полтора раза больше, чем вы!
Табанов спросил:
– К чему вы клоните, Григорий Савельевич?
– К тому, как несправедливо относится к вам государство, но второй вопрос, если позволите. Супруга ваша работает?
– Нет! А это запрещено?
– Вопрос не в этом. Как она относится, по сути, к нищенскому существованию семьи?
– Как она может к этому относиться? Негативно, конечно, но понимает, что я ничего изменить не могу!
Самаранов нагнулся к командиру дивизиона:
– А вот тут ваша уважаемая Людмила Михайловна заблуждается.
– Вы знаете ее имя? Хотя, комкор, ясно... и в чем же она заблуждается?
– В том, что вы ничего не можете изменить!
Табанов взглянул на бывшего командующего:
– Я плохо понимаю вас!
– А между тем все просто! Вы можете кардинально изменить и свою жизнь, и жизнь супруги, в полной мере дав ей то, что она заслужила, и сына Аркадия со временем можете обеспечить. И главное, для этого требуется самая малость!
Комдив спросил:
– И в чем заключается эта самая малость?
– Об этом чуть позже! – ответил Самаранов. – Сейчас, в знак того, что мы не тратим время понапрасну и вы действительно желаете изменить жизнь к лучшему, я хотел бы узнать, что представляет собой ваш дивизион? О ракетах «струна» и «дьявол» можете не говорить, их тактико-технические характеристики мне известны. Мне интересно другое, а конкретно: как осуществляется охрана дивизиона, сколько человек несут непосредственное боевое дежурство, каким образом возможен пуск ракеты, на что они нацелены и как быстро можно перенацелить их.
Взгляд Табанова посуровел. Впрочем, Самаранов, как человек опытный, прекрасно видел, что эта суровость наигранна.
– Вы представляете, Григорий Савельевич, о чем спрашиваете меня?
– Конечно! В свое время, да будет вам известно, я командовал одним из военных округов и имею звание генерал-полковника!
– Вот что? Тогда тем более, вы просто обязаны знать, что запрашиваемая вами информация совершенно секретна!
– Я знаю это! Но мы говорим о том, как изменить к лучшему вашу жизнь?! Вот здесь, – Самаранов открыл кейс, – ровно сто тысяч долларов. Вы их сможете получить, ответив на мои вопросы. Но если считаете, что какой-то гриф на папке или инструкции, даже если он имеет статус совершенной секретности, для вас важнее денег, то дальнейший наш диалог, к сожалению, лишен смысла.
Табанов спросил:
– Почему вы решили, что я могу предать Родину?
Самаранов рассмеялся:
– Какую Родину, Виктор Михайлович? И о каком предательстве вы говорите? Информация, которую я хочу за приличное вознаграждение получить от вас, давно известна всем разведкам наших потенциальных противников. Армию предали и продали до вас, уважаемый полковник! И вы это знаете не хуже меня!
Полковник возразил:
– Но если вы считаете данную информацию раскрытой, то легко можете получить ее и не от меня?
– Могу, но... я все же хочу услышать ее от вас. Впрочем, вы, как я уже говорил, вправе прекратить наш разговор и спокойно вернуться к исполнению своих служебных обязанностей... за двенадцать тысяч рублей!
Табанов посмотрел на деньги, вспомнил о жене, сыне, о том, что ждет его в будущем – мизерная пенсия и проблема получить жилье там, где он хотел бы. А сто тысяч долларов – деньги. Виктор Михайлович понимал, что его пытаются купить и запрошенной информацией беседа не закончится, но о встрече с человеком, оказавшимся немалым в прошлом военачальником, просил командир корпуса – фигура тоже довольно крупная в отечественной военной иерархии. Следовательно, им интересуется сила, способная на многое. И не сейчас ли он имеет единственный шанс круто изменить свою жизнь? Не купят его, купят другого, менее щепетильного командира дивизиона. И тот, получив немалые деньги, станет человеком обеспеченным, а он, Табанов, так и останется жить в нищете, успокаивая себя мыслью о том, что сохранил
