— Станцию брать с собой или оставить здесь?
— С собой. Тебе предстоит выполнить дополнительную работу. Но о ней мы поговорим с тобой утром, как рассветет.
— Понял.
— За позицией Колданова — моя позиция, она же крайняя справа, не считая позиции Дрозденко, что уйдет к подгруппе Рифа. По моему сигналу Шепель, Санеев и Колданов наносят удар из гранатометов по каравану. Тебе, Степа, — взглянул на прапорщика командир «Ориона», — выпустить два выстрела, третий же придержать. Хоть Дак и заверяет, что его парни сожгут технику с «духами» и зенитной установкой, но если один стрелок промахнется, то последствия промаха могут оказаться хреновыми. Особенно если у «духов» останется машина с ЗУ. Поэтому подстрахуешь американцев. Ну а если у них все пройдет гладко, то пускаешь гранату позже, благо стрелять будет куда.
— Я понял, командир.
— Далее, Колданов продолжает вести огонь из РПГ, Шепель бьет из «ПК», остальные — из штатного оружия.
— Страховать Дака сподручнее ребятам Соловьева, — произнес Шепель. — У них, кроме «Мух», есть огнемет. Вот с него влепить по машинам — дело…
— Ты, Миша, слушай, что я говорю. Соловьев тоже предупрежден о ситуации с промахом американцев.
— Двойная страховка?
— И как ты догадался?.. Ладно, какие есть вопросы, пожелания, предложения?
— Да ясно все, — ответил Колданов.
— Мне не ясно, командир! — подал голос Дрозденко. — Я должен поддерживать подгруппу Рифа. Но если она и без меня с Черновым справится с задачей и уничтожит передовые дозор и охранение «духов» — мне что, все равно оставаться на позиции?
— По-моему, мной было разъяснено, что после основного обстрела каравана и выполнения локальных задач американскими подгруппами все переносят огонь на караван — точнее, на то, что от него останется.
— А не целесообразней ли мне подойти ближе к тебе?
— Нет. Это потеря времени и снижение интенсивности огня. Так что при решении задач подгруппой Рифа переносишь со своей позиции огонь на караван. И иногда посматривай на подход к месту засады с запада.
— Это насчет тех двух «душков»?
— Кто знает, Андрюша, не приведут ли они с собой с десяток соплеменников… Их намерения и задачи нам неизвестны.
— Понял!
— Если всем все ясно, то сбор за КНП в 19.50. Все свободны. Готовьтесь!
Офицеры штурмовой подгруппы Тимохина покинули палатку. На КНП вошли полковник Дак, лейтенант Крош и сержант Крофт.
— Я со своими определился, — сказал командир «Ирбиса».
— Где будет находиться капитан Стоун?
— Вместе с бойцами Рифа.
— Он не пытался уклониться от непосредственного участия в штурме?
— Нет. Да и кто бы ему позволил?
— Ты так и не выходил на связь с Дрейком?
— А, черт, совсем из головы вылетело…
В это время лейтенант Крош доложил:
— Сэр! Вас требует бригадный генерал Дрейк.
— Дождался? — усмехнулся Тимохин. — Сейчас генерал устроит тебе разнос.
Дак подошел к столу связиста:
— Дак на связи!.. А разве Стоун не проинформировал вас по данному вопросу?.. Должен и собирался это сделать, но вы опередили… Да, решение принято, согласовано, в 20.00 начинаем выдвижение на рубеж штурма… сказал же, да, все обговорили, все варианты рассмотрели… Тимохин? Да потому, что его группа будет наносить основной удар… Командир отряда я… Генерал, я принял решение о передаче руководства штурмом полковнику Тимохину. Я, и никто меня к этому не принуждал… Я все понял, но поймите и вы: мы с Тимохиным провели не одну боевую операцию, и меня больше волнует не «Орион», который безусловно справится с поставленной задачей, а группа майора Рифа, которую мы вынуждены усиливать бойцами «Ориона»… Да, это оправданная мера. И еще, капитана Стоуна я отправил в подчинение Рифа… Вот как? А я думал, вы будете против… Есть доклад по результатам операции… Слушаюсь… о’кей, понял. На КНП на связи останется сержант Крофт, но с 20.00 она не будет принимать вызовов, кроме тех, что пойдут по каналу экстренной связи… Так точно… Благодарю, передам. Конец связи!
Дак вернул трубку Крошу, приказав:
— Арчи, передай станцию Луизе и ступай готовиться к выходу!
— Есть, сэр! Один вопрос: в каком режиме оставить «спутник»?
— В режиме приема экстренных сигналов вызова. Выполняй! Лу, прими аппаратуру.
— Есть, сэр!
Крофт подошла к Крошу. Дак присел рядом с Тимохиным:
— Слышал разговор?
— Только то, что говорил ты. Дрейк чем-то недоволен?
— Да. Он недоволен, что я передал тебе командование «Марсом» без его, генерала, на то высокого согласия.
— Ты вправе так поступать.
— Но не для Дрейка… Впрочем, все утряслось. После штурма я должен доложить генералу результаты операции.
— Понятное дело.
— И еще: сразу, как только я сброшу Дрейку доклад, он прилетит сюда.
— На метле? — улыбнулся Тимохин.
— На какой метле? — не поняв, переспросил Дак.
— Да это я так… В русских сказках Баба-яга в ступе с метлой летает.
— Ох уж ваши поговорки, пословицы, сказки… Какая еще баба?
— Считай, это Дрейк.
— А… Нет, не на метле, на транспортном вертолете. А с ним еще «Чинуки».
— Зачем? Неужели он задумал переброску группы в район второй операции воздушным путем? Это глупость. Да еще с привлечением нескольких вертолетов… Сюда и одному-то лететь нельзя — «духи» собьют из ваших же «Стингеров» к чертовой матери.
— Алекс, решения начальство не обсуждаются. Но никакой переброски отряда в новый район на «вертушках» не будет. Дрейк задумал провести отвлекающий маневр — имитацию эвакуации штурмового подразделения, которое разделает караван.
— Дело, конечно, хорошее, но Дрейк подвергает смертельной опасности пилотов.
— Не забывай, на одном из вертолетов летит он сам. Значит, какие-то меры против «Стингеров» будут приняты. И не спрашивай, какие. У тебя будет время задать вопросы самому Дрейку.
— Ты вот что, предупредил бы его, что у талибов полно неплохих следопытов, которые в состоянии найти следы нашего отхода.
— Все, связь с ним прекращена… Вот прибудет сюда — пусть ломает голову, как от кого и что скрывать. А у меня на него аллергия. Выпить бы сейчас… Как на это смотришь?
— Да можно было бы, если не выход на позиции.
— И что выход? До утра все выветрится.
— Вот именно, Джон, что до утра. А нам еще с подчиненными работать… Некрасиво получится.
— Ладно! Выпьем, как вернемся на базу. И не просто выпьем, а хорошо выпьем, по-русски.
— Согласен, — рассмеялся Тимохин, — если по-русски!
