убедиться – блокпост работает в штатном режиме. Поэтому никакой беготни, суеты, шараханья. Я буду руководить действиями подразделения с временного КНП, что в бетонном бункере слева от блиндажа. Все действия по моей команде. Открытие огня в том числе, за исключением обстрела «ГАЗ-66». Там работать по обстановке. Каждое отделение не спеша, после официального подъема и скрытно занимает позиции обороны. И сидят бойцы в окопах, кроме дежурного наряда, не высовываясь, не засвечиваясь перед противником. Вопросы?
Спросил Волков:
– Утреннюю физическую зарядку и построение личного состава сегодня не проводим?
– Как это не проводим? Работаем в штатном режиме. Вот только людей на площадку выводить из блиндажа через укрытие, а уводить за блиндаж. Оттуда и разворачивать по позициям!
Поднялся Шарко:
– Мне тоже своих на восточные позиции выводить?
– У тебя со слухом плохо? Выводить!
– А БМП? Тоже в капонир у шлагбаума загнать?
– Так, теперь о боевых машинах. Так как им в предстоящей контракции отводится решающая роль в плане огневой мощи, то руководить перемещениями БМП буду лично, связываясь с операторами машин. Я же буду и корректировать огонь БМП. Отделениями командуют штатные командиры. Связь осуществляем в постоянном режиме.
Спросил командир саперной группы, сержант Иванюк:
– А мне с моими бойцами что делать?
– Тебе находиться за блиндажом, в оперативном резерве.
– Понятно!
Лушин закончил совещание:
– Ну тогда все! Один вопрос, касающийся всех. Что главное в предстоящей контракции?
Ответил Волков:
– Уничтожить противника.
– Это важно, но что главнее?
Сержанты переглянулись.
Начальник поста сказал:
– А главное, товарищи младшие командиры, не потерять ни одного нашего пацана! Вот что главнее всего! Сгорит БМП или блиндаж? Ерунда! А вот человек погибнет или станет инвалидом, это трагедия. Потому что нет ничего дороже человеческой жизни и... здоровья! Если вопросов больше нет, свободны. Я постоянно на связи.
Командиры отделений покинули штабной отсек.
Капитан Лушин закурил. Задумался. Получив информацию из аула, он обязан оповестить батальон о готовящемся нападении боевиков Басмача. Но тогда информация станет известна и «кроту». Предатель найдет способ предупредить Вахидова о западне. И тот отойдет, отменив операцию. А до этого, узнав, кто сбросил на пост ценную информацию, уничтожит семью Рудаева. Придут в халупу к Вели крепкие мужики и перережут горло всем, и Вели, и его матери, и жене, и восьмерым детишкам. За ними, суками, не заржавеет. Но и не доложить в батальон об угрозе он тоже не имел права. Решение пришло неожиданно. А не связаться ли с комбатом не через дежурного по части, а напрямую по сотовому телефону? Кадацкий, понятное дело, сначала не въедет в тему, но ему можно объяснить. Выслушает. Поймет. И меры необходимые примет. Да и о «кроте» он должен узнать. Того подонка надо вычислять как можно быстрее. Чтобы не прочухал опасности и не свалил из части. Предатель должен быть наказан по всей строгости военного времени, хотя ни военного, ни чрезвычайного положения в регионе не вводилось. Все равно должен понести заслуженно самое жестокое наказание. И совершенно не обязательно вынесенное судом военного трибунала. Приняв решение, Лушин достал из внутреннего кармана камуфлированной куртки сотовый телефон. Нашел по памяти мобильника личный номер подполковника Кадацкого, нажал клавишу вызова. Послышались длинные гудки, наконец раздался сонный голос комбата:
– Алло! Кто это?
– Капитан Лушин, доброе утро, товарищ подполковник!
– Тебе что, Лушин, заняться на блокпосту нечем?
– Да нет! Дел у меня как раз по горло. Примите важную информацию!
– Информацию? Почему по мобильной связи? Почему не через дежурного по части, черт тебя побери?
Лушин повысил голос:
– Потому что в штабе, где-то рядом с вами работает предатель.
– Что??? Ты там на посту случайно спирту не обожрался?
– Не до этого. Ожидаю начала штурма блокпоста.
– Штурма? Так! Давай свою информацию!
Капитан говорил около двадцати минут.
Комбат выслушал ротного. Произнес:
– Понятно! Значит, ты самовольно перенакрыл минное поле?
– Благодаря чему бандиты выходят на южный перевал, используя старую схему.
– Какая же блядь могла передать Басмачу секретную информацию?
– Весьма осведомленная блядь, имеющая доступ к секретке!
– Или к сейфу дежурного по части!
– Это было бы проще! Но вряд ли «кротом» является кто-то из младших офицеров.
– С этим разберемся! Доклад твой принял. Уверен, что не следует выслать к тебе взвод старшего лейтенанта Агранина?
– Чтобы спугнуть Басмача? Нет! Раз уж он объявился и нацелился на пост, то пусть атакует. А мы ему устроим достойный прием!
– Мне бы твой оптимизм.
– Он основан на холодном расчете!
– Надеюсь, ты все меры предосторожности принял?
– Какие только возможно в складывающейся обстановке.
– Хорошо! Держи меня в курсе событий!
– Через дежурного по части?
– Нет! По мобильнику.
– Понял!
– Что у тебя еще?
– Надо взять под защиту семью Вели Рудаева. К тому же дочери его вновь стало хуже. Необходима госпитализация. Да и оставаться семье в ауле небезопасно.
– С Рудаевым вопрос решим. Найду я ему какую-нибудь работу. И жилье подыщу. Ты с духами разберись!
– Разберусь, Юрий Павлович!
– Слушай, а куда же все-таки делась вторая половина отряда Басмача? Куда могла пойти?
– Путей у них много. У меня такой вопрос, участок границы, через который прорвалась банда Басмача, не оборудован скрытой видеоаппаратурой? Сейчас видеонаблюдение на многих заставах ведется.
– Откуда мне знать, а что?
– Да интересно потом пленку было бы посмотреть. Возможно, у блокпоста сосредоточился не тот отряд, что прорвал границу!
Комбат выразил удивление:
– А какой же?
– Вы у меня спрашиваете? Не по адресу вопрос. Вот если бы удалось взять Басмача живым...
– Так постарайся!
– Легко сказать. Он к посту не пойдет. И убедившись в провале операции, рванет в горы, как архар! Хотя...
– Что хотя?
