делать.
– Знаю. А вы что, уходите?
– Я пойду на правый фланг. Если наши разошлись с духами, то постараюсь выйти на них. Оставлять этих двоих в живых нельзя.
– Как же один-то?
– Тарасюк поможет. Все, ухожу, прикрой!
Капитан, не замеченный основной группой боевиков, потерявшей своего командира и оттого дезорганизованной, пробрался развалинами к месту, где Никоновым были замечены двое бандитов. Оттуда пошел на юго-запад. И уже через несколько шагов чуть было не попал под пули Алексеева и Боброва. Те выходили во фланг позиций боевиков и не ожидали встречи с капитаном. Алексеев, заметив движение в кустах, вскинул пулемет. За доли секунд до того, как рядовой нажал на спусковой крючок, Сомов успел крикнуть:
– Свои, Леня!
Пулеметчик опустил РПКС:
– Еш твою за ногу! Капитан, вы?
– Я, Леня, я! Живы?
– Мы-то с Бобровым живы, а вот вас могли отправить на тот свет. Почему вы оказались здесь?
– Некорректный вопрос, рядовой. Так получилось… Вы духов не встречали, двоих?
Солдаты переглянулись:
– Нет! А что, по флангу прошли боевики?
– Да! Я потому и пошел сюда, чтобы… ну, в общем, это уже не важно. Выполняйте ранее поставленную задачу, а этими двумя душками займусь я.
– А куда они пошли?
– Не знаю! Судя по всему, бандиты шли не по нашему следу. Или по нашему, но слишком уверены в себе. Главарь запустил фланговый дозор. Теперь они, услышав стрельбу, либо уйдут, если уже не ушли из района, либо попытаются зайти в тыл отделения, без труда определив, что нас здесь немного. В общем, уничтожайте основные силы – там этих сил-то всего четыре духа – и выходите к магазину. А я…
Договорить капитан Сомов не успел. Юго-западнее, примерно у площади, раздались две короткие очереди, затем одиночный выстрел и вновь две очереди.
– Что это? – вскинулся Алексеев.
Капитан сплюнул на снег:
– Это Тарасюк! Так, разбежались! Сбор в здании магазина. Вперед!
Алексеев с Бобровым рванули по развалинам к позициям основных сил банды, а Сомов бросился к позиции Тарасюка, обходя ее.
Стрельбу действительно открыл рядовой Тарасюк. Он слышал звуки боя, что велся в развалинах, и не находил себе места. Он-то, если что, имеет возможность скрыться, а вот ребята, если попадут в засаду или схлестнутся с превосходящими силами противника, из боя живыми не выйдут. Зажмут чечены в кольцо – и все… И от этого Тарасюк ощущал себя неуютно, если это определение можно применить к состоянию десантника в ситуации, когда он находится вне эпицентра боя. Тарасюк нервничал. Он понимал, что должен быть там, в развалинах. И если суждено погибнуть, то вместе с товарищами. Таков закон. Но и оставить позицию не мог. Не мог нарушить приказ офицера.
На какое-то время стрельба стихла. В голове мелькнуло: неужели конец? Духи накрыли ребят? Или пошла рукопашная схватка? А он здесь… Тарасюк приподнялся, чтобы лучше слышать то, что происходило за его спиной, и… в каких-то десяти метрах от себя увидел двух боевиков, бежавших прямо на него. Солдата увидели и боевики. Вопрос жизни и смерти решался в мгновение. И в данной ситуации десантник оказался проворнее боевиков. Он поднял ствол автомата и дал две короткие очереди. Стрелял не целясь. Бандиты упали. Хлестнул одиночный выстрел оттуда, куда упали боевики; пуля ударила в ствол дерева. И тут же Тарасюк заметил летящий к нему предмет. Он мгновенно понял, что это граната, и ящерицей скользнул в находящуюся недалеко от позиции канаву. Прогремел взрыв. Взвизгнув, срубили ветви деревьев и кустарников осколки. Все они прошли выше Тарасюка, который после разрыва гранаты вновь вернулся на позицию. У развалин поднялся один боевик. Тарасюк услышал стон лежавшего на снегу бандита. Стон и какие-то непонятные слова. Вставший боевик выстрелил короткой очередью в своего соплеменника. Тот, видимо, был ранен и просил о помощи. Вот и помог ему подельник, пулями оборвав мучения. Прицелившись, Тарасюк дал очередь в стоявшего бандита. Пули попали в голову. Боевик рухнул на снег, забившись, как и убитый им товарищ, в предсмертных судорогах.
– Вот так, значит, сучары! Отвоевались, – произнес Тарасюк.
Через секунды справа раздался голос Сомова:
– Тарасюк!
– Я!
– Живой?
– А что мне будет?
– Выхожу к тебе!
– Понял!
Капитан подбежал к солдату:
– Где твои духи, Илья?
Тарасюк указал рукой налево:
– Там!
– А что за взрыв прогремел?
– Да один казбек гранату метнул. Если не канава, завалил бы меня.
– Так ты что, сразу обоих не смог подстрелить?
– Шустрые духи оказались. По крайней мере один из них. Вроде влепил в него вторую очередь, ан нет, вскочил, сука, выстрелил в мою сторону, гранату наступательную бросил. Потом своего же корешка дострелил. Тот что-то ему сказал, а дух в него очередь. Ну, тут я и приземлил его. А что там у ребят?
– Все в порядке. Ничего страшного, если на нас вышла одна группа. Похоже, все-таки одна – поддержки у нее нет. Ты следи за обстановкой, я посмотрю твоих духов и пройду к ребятам.
Сомов осмотрел боевиков. Они были мертвы. Обыскал их, никаких документов не обнаружил. Махнув Тарасюку рукой, двинулся в глубь развалин, к позиции Никонова. С той стороны прогремели два взрыва, несколько автоматных очередей. И все стихло. Когда Сомов вышел на позицию Никонова, там уже собрались все бойцы его отделения, исключая, естественно, Тарасюка. Командир отделения сержант Руденко доложил:
– Замочили четверых казбеков. Слева и справа по гранате бросили и для страховки из автоматов ударили.
– Уверен, что всех духов положили?
– Так точно! Лично проверял. У одного кишки наружу выпали, я чуть не сблевал. Второму черепок надвое раскололо, граната прямо возле него разорвалась. Ну, и остальные двое тоже… того… мертвые. Припрятать бы трупы, товарищ капитан? Тут неподалеку проем в развалинах, за ними подвал глубокий, туда и бросить их.
– А кровь? Ее на свету видно хорошо.
– Так снег пошел, товарищ капитан. До утра присыплет тут все. Да и мало ли откуда здесь кровь взялась? А то найдут чечены этих казбеков, вконец озвереют и наглухо заблокируют частный сектор.
– Нам по-любому надо из него уходить. И чем быстрей, тем лучше. Но ты прав. Давай, прячем трупы; двое перетаскивают тела, двоих пошли к Тарасюку – он положил бандитов, что заходили нам в тыл. Сам займись следами боя. Кровь убрать, гильзы собрать, насколько получится. На все про все не более двадцати минут. В 2.40 продолжение марша. Маршрут я определю. Вперед!
Капитан присел на поваленное дерево, достал карту. На нее падали снежинки. Действительно пошел снег, и вроде похолодало. А он и не заметил. Но снег – это хорошо. Даже если превратится в кашу через несколько часов. Надо уйти из частного сектора. Куда? Вновь тупо пойти прежним курсом на юго-запад? Но теперь чечены этот вариант просчитают и если не вышлют преследование, то организуют встречу на подходах к парку Ленина. Все перекроют. Пойти влево значит выйти к… – Сомов, освещая карту спичкой,
