– Похоже, и сегодня день пройдет спокойно.
– Да, – хмыкнул Жураев, – если наши не схлестнутся с духами на площади. Может, разведем мосты? Сначала мы своих уберем, потом они с нашего разрешения.
– Так мы до темноты не успеем ничего сделать. А закончить мероприятие следует засветло.
– Ну, тебе видней! Комдиву бы доложить об инициативе духов…
– Так я не знаю, что конкретно предложит представитель масхадовского штаба. Узнаю – доложу. Нам, если договоримся, все одно без помощи комдива не обойтись. Не БМД же из укрытий выводить для эвакуации погибших. Тут автомобили, грузовики нужны. У нас еще вагонетки с трупами на путях стоят, их тоже надо вывезти.
– Да! – вздохнул Жураев. – Побило тут пацанов перед Новым годом немало. Это ж надо было ввести два батальона на технике прямо на площадь! Под гранатометы духов…
– Ты забыл, как мы людей потеряли из-за приказа выдвигаться к вокзалу на броне?
– Там нелепый случай, туман сыграли роковую роль. Не уйди часть колонны в центр, никаких потерь не было бы, а пехоту на площадь не случайно загнали.
– Ладно, Сан Саныч, закроем тему. Что теперь об этом говорить? Да и не время. Кажется, гостя ведут…
В коридоре послышались шаги, и на КНП вошел статный, стройный чеченец весьма колоритного внешнего вида в сопровождении сержанта 9-й роты. Голубятников отпустил сержанта. Да, чеченец выглядел впечатляюще. На голове защитная сфера; поверх нового, с иголочки камуфляжа – бронежилет и разгрузка; слева на груди портативная радиостанция. На погонах звезды подполковника, и не какие-то «плетенки», а такие же, как у российских офицеров, защитного цвета звезды. Ни дать ни взять крутой спецназовец. На плече укороченный автомат. Не боевик – картинка. Впрочем, как выяснилось позже, представителя масхадовского штаба можно было назвать боевиком, бандитом, сепаратистом лишь условно. Только по определению, по службе у Дудаева.
Представитель штаба повстанцев достал из кармана удостоверение личности офицера ВС СССР, передал его Голубятникову и представился:
– Муса Тариев, представитель штаба Вооруженных сил Ичкерии, подполковник.
Комбат осмотрел недействительный уже документ, вернул его владельцу:
– Командир батальона, обороняющего привокзальную площадь, подполковник Голубятников. Слушаю вас.
– Предлагаю с 12.00 до 16.00 прекратить боевые действия, ведение огня, для эвакуации трупов с площади, – сказал Тариев.
– Я согласен, – ответил Голубятников, – но сами понимаете, мне необходимо разрешение вышестоящего командования.
– Понимаю. Насколько мне известно, у вас действует устойчивая связь с командованием.
– Да, и я при вас свяжусь со штабом.
Голубятников повернулся к связисту. Сержант кивнул, вызвал комдива.
– У меня представитель штаба Масхадова, некий Муса Тариев, бывший советский подполковник, – передал командир батальона.
– Известная личность, – ответил генерал. – Пост занимает немалый. Кстати, один из немногих в окружении Масхадова, позволяющий высказывать собственное мнение, зачастую прямо противоположное мнению начальства. Офицер адекватный, умный. С ним можно иметь дело. Насчет его предложения: мероприятия по очистке территории разрешаю. Время – с 12.00 до 16.00. Для обеспечения эвакуации тел наших погибших высылаю к тебе два грузовых автомобиля, людей; на тебе охрана. С нашей стороны за безопасность проведения мероприятия отвечаешь лично ты. Потребуй, чтобы с чеченской стороны гарантом безопасности был Тариев.
– Я понял вас!
– Жди машины. До связи!
Голубятников, отключив связь, повернулся к чеченцу:
– Я получил добро на эвакуацию трупов. Мне поручено обеспечить порядок и безопасность мероприятия с нашей стороны, и я хочу, чтобы с чеченской стороны безопасность и порядок обеспечили вы. Во избежание провокаций, грозящих вылиться в серьезное кровопролитие.
– Да, конечно, – кивнул Тариев, – я буду находиться на площади и контролировать действия бойцов отрядов. Не сомневайтесь, я сумею удержать ситуацию под контролем.
– Не сомневаюсь. Но находиться на площади необязательно. Приглашаю вас на обед. Пока на площади будут проводиться работы, пообедаем, посидим, поговорим; я думаю, нам есть о чем поговорить.
Тариев спокойно согласился:
– Хорошо! Приглашение принимаю. Выведу людей на площадь и пройду к вам, если, естественно, пропустит охрана.
– Пропустит! Вас встретят.
– Хорошо!
Чеченец повернулся и пошел на выход. Его проводили до позиций разведывательной роты.
В 12.05 из парка прибыли два «Урала» с подразделением эвакуации. Начальник штаба батальона отправился ставить задачу командиру прибывшего подразделения. Голубятников по связи вызвал командиров рот и приказал внимательно следить за ходом работ, отслеживая обстановку в зонах ответственности рот. Предупредил о возможных провокациях со стороны боевиков. Проинструктировал, как реагировать на провокации.
– У нас во дворе есть трупы духов. Как быть с ними? – задал вопрос Боревич. – Пропускать боевиков для эвакуации этих трупов считаю недопустимым. Они смогут увидеть многое из того, что им видеть не надо.
– Верно считаешь! Поэтому никого из боевиков во двор не пропускаешь. Своими силами вытащишь трупы на улицу, а там пусть их подбирают. И это касается всех командиров подразделений.
Пока комбат инструктировал ротных, офицеры штаба накрыли стол. Накануне в батальон были доставлены рождественские подарки от всевозможных общественных организаций, благотворительных фондов, отдельных юридических и физических лиц. Поэтому на столе, кроме тушенки, консервов и солений, найденных в брошенных населением домах, были выложены и дорогая сухая колбаса, шоколад, фрукты. Коньяк разлили по банкам, ну и, конечно же, выставили найденный на путях яблочный сок.
В 12.30 командир разведроты доложил о выходе на площадь крупной группы боевиков во главе с приходившим ранее переговорщиком. Голубятников отдал приказ пропустить чеченцев и начать работу прибывшему из парка эвакуационному подразделению, офицера-чеченца же проводить на КНП. После чего комбат подошел к окну. Увидел, что, как говорится, процесс пошел, вернулся к столу. На КНП вместе с Голубятниковым присутствовали подполковник Юрченков и майор Жураев.
В сопровождении бойца вошел Тариев. Он был так же подтянут, уже без бронежилета и сферы, но с автоматом, который поставил к стене.
– Вы приглашали, я пришел! На площади все спокойно.
Перейдя на «ты», Голубятников предложил Тариеву:
– Отбросим формализм и показуху, Муса! Проходи к столу.
– Благодарю! Стол хороший, богатый, несмотря на то, что ваши солдаты до сих пор питаются сухим пайком.
– Содержимым сухих пайков питаются не только солдаты, но и офицеры, в том числе и здесь присутствующие, а также мирное население, вынужденное находиться в подвалах домов, удерживаемых нашими войсками.
– Да, мне это известно.
– А то, что в подвалах вместе с русскими и украинцами находятся семьи коренных чеченцев и даже раненые боевики, которым оказывается помощь, в штабе Масхадова тоже известно?
– Известно. Сейчас большинство населения Грозного, не успевшее покинуть город до штурма российскими войсками, прячется в подвалах.
– Ну что? Выпьем? Или ты, Муса, как истинный мусульманин, спиртного ни-ни?
– Наливайте!
