Голубятникову танковый взвод и, попрощавшись с офицерами, вышел в коридор; за ним последовала сопровождавшая его свита. Проводив Бортнова, Святослав закурил и взглянул на Кувшинина:
– Ну, вот это уже другое дело, да, Серега? Пять танков – два наших и три, что подойдут завтрашним утром, – реально помогут решить проблему со взятием Департамента.
– Да, пять танков – это серьезная ударная сила! – согласился Кувшинин. – Теперь дело должно пойти веселее.
– Не думаю, что духи будут в восторге от появления наших «коробок», и уж тем более от обстрела. Ладно, объяви всем заместителям и ротным, начальникам служб, корректировщику артбатареи, танкистам – я имею в виду командирам экипажей «Т-72» и «Т-80» – на 23.00 большое совещание. Выработаем план совместных действий.
– Как быть с Соколенко? Его тоже вызвать? – спросил Кувшинин.
– Нет. В поликлинику я сам схожу, скорректирую задачу.
Ровно в 23.00 на КНП началось совещание. Совместно, с учетом предложений и пожеланий офицеров, разработали план действий в условиях применения танков. Командирам экипажей объяснили, как они должны вести обстрел, командиры боевых рот получили приказ на обеспечение работы танков. На совещании был определен и порядок прощания с Шабалиным. Комбат выделил для траурных мероприятий время с 9.00 до 11.00 и объявил, что повезет тело начальника разведки дивизии в Рязань, где проживала его семья, особист полка майор Лифанов.
Совещание затянулось до 2 часов ночи, после чего командиры рот убыли к своим подразделениям, а начальник штаба и танкисты пошли смотреть позицию, оценивать маршруты подхода танков и отхода после отстрела боеукладки. Сам же Голубятников с сержантом Выдриным и группой охранения отправился в расположение сводной штурмовой группы. В 2.30 он благополучно прибыл в поликлинику, где его встретил Соколенко.
– Ну, как ты здесь? – спросил Голубятников.
– Да ничего, товарищ подполковник, держимся. Чуть не оглохли, когда рванул взрывной кабель. Я смотрел за работой саперов, слишком уж они торопились. А как запустили заряд, я так и ахнул – мимо правого крыла пошел! Ну, думаю, сейчас прямо на дом 9-й роты ляжет. Но нет, пронесло. Рванул так, что земля вздрогнула. Потом рассмотрел – южного забора как не бывало. Вот и помогли нам саперы.
– Что об этом теперь говорить, Костя? Идея была неплохая, но я с самого начала сомневался, что подрыв кабеля даст нам ощутимое преимущество.
– Что теперь будем делать? Штурмовать с нуля? Ломиться напролом?
– Нет! Я и пришел к тебе, чтобы кое-что обговорить. – И Голубятников сообщил о выработанном на совещании плане предстоящих действий.
– Отличная затея, – мгновенно оценил его опытный капитан. – Если танки не пожгут, они постепенно могут сделать нас безработными, разрушив до основания этот чертов Департамент.
– Ну, без работы мы не останемся и после взятия ДГБ. Судя по тому, где работала разведка, нам предстоит развивать наступление в восточном направлении. Кстати, ты в курсе, что вражеский снайпер снял Шабалина?
– В курсе! Жаль. Хороший был мужик, правильный. И надо же такому случиться: единственный выстрел – и в начальника разведки…
– Шабалин никогда не прятался за спины солдат, шел прямо, открыто, впереди, вот и попался снайперу. С 9.00 начнем с ним прощаться, а к обеду Лифанов повезет тело в Рязань.
– Семье подполковника о его гибели уже сообщили?
– Не знаю. Наверное, сообщили. Ладно, Шабалина уже не вернуть, как и десятки других наших парней… Давай продолжим разговор по теме. Как первый танк откроет огонь, будь готов к отражению вероятных атак противника; впрочем, ты и так готов к этому. Выстави отдельного наблюдателя за ДГБ. Он должен докладывать результаты обстрела, ну а ты – сбрасывать информацию мне. Учти, боевики могут попытаться подвести к Департаменту дополнительные силы, гранатометные группы. Всех уничтожать – и этих, и тех, кто попробует свалить из здания. Это понял?
– Так точно!
– Хорошо! Сейчас обойдем позиции, и пойду к себе.
Пройдя по полуразрушенной поликлинике, поговорив с офицерами и солдатами, Голубятников в 3.30 вернулся на основной КНП. Сел за стол, написал письмо жене и, запечатав конверт, прошел в комнату отдыха. До 7.00 он мог позволить себе отдохнуть.
Утро 15 января выдалось спокойным, интенсивных обстрелов позиций батальона боевики не вели. Снайперы стреляли, но без этого не обходился ни один день, ни одна ночь. Работали и снайперские группы десантников, в районе поликлиники слышалась одиночная стрельба. Ровно в 8.00 майор Корсаров доложил о прибытии на плацдарм трех танков «Т-80». Голубятников приказал командирам всех пяти экипажей подняться на КНП, а Корсарову – показать прибывшим танкистам позицию, маршруты выдвижения к ним и отхода к пункту боепитания, все внимательно посмотреть, оценить и согласовать. На оценку обстановки комбат определил танкистам час. В 9.00 майор Корсаров увел командиров экипажей. Голубятников спустился во двор и двинулся к железнодорожным путям. Шабалин лежал на носилках, установленных на табуретах. Холодов постарался – тело Шабалина переодели в новый камуфляж, накрыли российским флагом, обложили ветками туи и ели из близлежащих участков «зеленки». Рядом с носилками стояли майоры Холодов, Кувшинин, капитан Телинский и человек тридцать солдат, с каждого подразделения по несколько бойцов. Провели траурный митинг. Выступили офицеры, хорошо знавшие начальника разведки. По окончании митинга салютная группа произвела три залпа из автоматов, применили и сигнальные ракеты. Бойцы, простившиеся с подполковником Шабалиным, ушли, вместо них подошла еще группа. Так и подходили группами, во главе с офицерами. В 10.00 подъехал «БТР-80» эвакуационного отряда. Командир батальона попрощался с Шабалиным, передал письмо Лифанову и пошел к КНП, ему надо было работать.
Прибывшие танкисты доложили, что они проложили свой маршрут выдвижения к позиции через двор, мимо построек. Для того, чтобы использовать данный маршрут, было необходимо в двух кирпичных заборах сделать по одному проходу. Около 10.30 на КНП вернулись Кувшинин и Холодов. Заместитель по воспитательной работе доложил, что БТР с телом Шабалина ушел, и отбыл в 9-ю роту, где по-прежнему командовал взводом. Комбат отправился с танкистами смотреть места, где необходимо было сделать проходы, по пути захватили с собой командира инженерно-саперной роты. Подойдя к первому забору, командир танкового взвода сказал:
– Вот здесь необходимо сделать первый проход.
– Ты понял, Толя? – повернулся Голубятников к капитану Тупорину.
– Так точно! Сделаем, товарищ подполковник.
Прошли ко второму забору, через который должен был быть пробит выход непосредственно к дому разведчиков.
– Вопросы? – Голубятников снова посмотрел на Тупорина.
– Никак нет! Сделаем проходы.
– Сколько тебе понадобится для этого времени?
– Полчаса.
– Двадцать минут! – посмотрел на часы комбат.
– Но, товарищ подполковник… – хотел возразить Тупорин, однако тот даже не стал его слушать.
– Никаких «но», Толя! Двадцать минут, не более. И это время не только на проделывание проходов, но и расчистку их, чтобы танки спокойно проходили, а не по валунам да кирпичным кучам пробивались, понял?
– Понял! Маловато времени, – вздохнул Тупорин.
– Ничем не могу помочь. Перед взрывами предупреди соседей. Вперед, Толя! Бегом!
Отпустив сапера и танкистов, Голубятников вернулся на КНП, присел за стол и закурил.
– Ну, что у нас в районе ДГБ? – спросил он у Кувшинникова.
– Слабая перестрелка. Замечены мелкие группы боевиков у здания МВД, но они не проявляют активности, перемещаются туда-сюда. В «зеленке» вроде никого, снайперов я не считаю. Стрелки разведроты, по докладу Телинского, троих духов, перебегавших проспект, подстрелили.
– Молодцы. А вот мелкие группы у МВД шарахаются неспроста. Сто против одного, очередную атаку на
