– Теперь обеспечение штурма. Первая группа огневой поддержки – артиллерийская батарея. С 14.00 все самоходные орудия ведут огонь по «зеленке», расход снарядов не определяю. Огонь должен быть прекращен по моей команде. А до этого бьет по частному сектору, по всем квадратам с севера на юг, полосой в двести метров от улицы, параллельной проспекту. Вторая группа – 8-я рота в поликлинике. Ее задача по штурму определена. До выхода в подвал ДГБ рота не только ведет огонь по зданию, но и наблюдает за ДГБ. Взвод 7-й роты старшего лейтенанта Лихолетова переходит в резерв штурмового отряда для наращивания усилий в том или ином направлении или замены потерь. На Лихолетове также блокирование и уничтожение противника, который может выйти со стороны МВД и из той же «зеленки». Третья группа – 9-я рота. Оставшиеся бойцы 9-й роты в 4-м доме квартала ведут огонь по южному крылу здания при обнаружении противника, в том числе на улице, во дворе, на крыше. Четвертая группа – оставшаяся часть личного состава разведывательной роты – осуществляет контроль над гостиницей, проспектом и подходами к ДГБ со стороны административных зданий, а также отвечает за уничтожение боевиков, пытающихся уйти из Департамента. По обеспечению штурма вопросы есть? Нет. Переходим к следующему вопросу – медицинское обеспечение. У нас сформирована эвакуационная группа из трех БТРД, по пять человек с носилками в каждой. Задача группы – эвакуация раненых либо в медицинский пункт батальона, либо сразу в госпиталь, в зависимости от характера ранения. Капитану Адамскому выход эвакогруппы во двор квартала и рассредоточение там, под прикрытием домов, по сигналу на штурм. В 14.00.
– Есть! – ответил Адамский, поднимаясь с места.
– Подразделения на плацдарме. Взвод материального обеспечения осуществляет свою прямую деятельность; кроме этого, техник взвода прапорщик Боголюбов с бойцами подразделения отвечает за охрану КНП. Десантно-штурмовая и мотострелковая роты, а также противотанковый взвод остаются на своих позициях. Руководство всеми подразделениями на плацдарме осуществляет заместитель по вооружению, майор Корсаров. Группа задымления местности. Оставшаяся часть личного состава разведроты по сигналу на штурм применяет шашки «ДМ-11», выбрасывает их на проспект, по четыре штуки каждые 5 минут. Ветер у нас обычно дует с юга на север, так что дым должен создать плотную завесу. Но следить за этим обязательно. Если направление ветра не изменится, разбрасывать шашки в течение сорока минут, для чего командиру роты получить 32 шашки «ДМ-11». Если же дым пойдет на ДГБ или на разведроту, применение шашек прекратить.
Управление. Передовой КНП будет находиться в поликлинике. Там я и трое связистов, один с радиостанцией «Р-159», для связи с командиром полка, второй, с такой же станцией, для связи со штурмовыми группами и третий с «Р-158», для связи со всеми подразделениями обеспечения. Также со мной находится корректировщик огня батареи. Капитан Селин!
– Я! – Поднялся командир артбатареи.
– Кого выделишь мне в качестве корректировщика?
– У меня двоих подранило, надо подумать.
– Я останусь, если разрешите, товарищ подполковник, – продолжил начальник штаба артдивизиона 137 -го полка майор Кулик, курировавший батарею.
– Ничего не имею против. Значит, корректировщик огня – майор Кулик. По передовому КНП все. Основной командно-наблюдательный пункт на время штурма перемещается в дом 7-й роты и является резервным. Пункт на плацдарме – запасной, там вся база связистов. И последнее: всем проверить снаряжение, которое должно быть перенесено в здание ДГБ после его захвата. Рюкзаки, спальники, плащ- палатки, дополнительные боекомплекты, пулеметы, «СВД», «РПГ», бинокли, оптику, триплексы с БМД, запасные батареи для «ночников» и радиостанций, зимний камуфляж – одним словом, все необходимое для организации полноценной обороны объекта. – Голубятников взглянул на часы. – 0.10. Напоминаю, завра в 12.00 окончательное уточнение задачи в доме, занимаемом 9-й ротой. Если ко мне нет вопросов, все свободны!
Наступила ночь перед штурмом. Что принесет завтрашний день, не знал никто. В принципе Голубятников понимал, что противник в ДГБ деморализован, измотан обстрелами, но это совершенно не означало, что он сдаст здание без боя. Нет! Чеченцы будут драться. Вопрос, на сколько их хватит? И как поведут себя десантники во время первого широкомасштабного наступления? Должны справиться. Обязаны.
Все ли офицеры и солдаты спали в эту ночь? Наверное, нет. Ведь завтра им предстояло идти в неизвестность. Туда, откуда обратной дороги может и не быть.
Глава 10
С 9.00 все подразделения батальона приступили к конечному этапу подготовки штурма Департамента безопасности самопровозглашенной Ичкерии. В это же время, позавтракав, приняв доклады подчиненных о прошедшей ночи, подполковник Голубятников с майором Кувшининым начали обход рот. Зашли в дом разведчиков, где их встретил командир разведроты, капитан Телинский. Он хотел доложить, как положено, о том, чем занимается личный состав, но Голубятников его остановил:
– Не надо, Миша, и без докладов понятно, чем занят твой личный состав. Как настроение у бойцов?
– Личный состав занимается согласно распорядку дня, готовится к штурму. Настроение у солдат разное, у кого-то приподнятое, у кого-то обычное, но подавленности не замечал. Офицеры с каждым поговорили, проинструктировали. В общем, обстановка в роте нормальная, – ответил капитан Телинский.
– А как молодежь реагирует?
– Нормально. Сосредоточены ребята; если и боятся, вида не показывают.
– То, что боятся, это понятно и объяснимо. Вся эта боязнь, сам знаешь, пройдет, как только парни вступят в бой. Кто у тебя в первой подгруппе 2-й штурмовой группы?
– Сержант Дудин, рядовые Иванов, Костин и Шорин.
– Вызови-ка ко мне, ну, скажем, Шорина. Поговорю с ним, пока вы с начальником штаба пройдетесь по подразделению.
– Есть!
Вскоре явился рядовой Шорин. Голубятников сразу отметил его внешний вид – чистый летний камуфляж, блестящие берцы, свежий подворотничок. От солдата исходил легкий запах одеколона: видно, только что побрился.
– Товарищ подполковник, рядовой Шорин по вашему приказанию прибыл, – доложил солдат.
– Проходи, Шорин, присаживайся.
– Что-нибудь случилось, товарищ подполковник? Отец?
– Что – отец?
– Сердце у него больное – вот я и подумал… Просто так какого-то рядового сам комбат вызывать не будет, значит…
– Ничего это не значит. Об отце твоем мне ничего не известно, а вызвал я тебя для того, чтобы побеседовать.
– А я уж подумал… извините, – облегченно вздохнул Шорин.
– Не надо извиняться. Запамятовал твое имя… Алексей?
– Леонид.
– Точно, Шорин Леонид Иванович, призван в мае 1993 года.
– Так точно.
– Ну, как настроение, Леня?
– Да ничего, как обычно, – пожал плечами солдат.
– Девушка дома осталась?
– Осталась, конечно, но разве сейчас это так важно?
– Конечно, важно. Письма пишет?
– Пишет, даже чаще, чем мать с отцом.
– Значит, ждет.
– Кто знает, ждет или нет? Да мне в принципе без разницы.
– Не любишь?
– Люблю.
