– Как скажешь, только не нравится мне все это.
Горелов промолчал.
Дмитрий вел машину уверенно. Автомобилем он управлял хорошо и легко обходил пробки на проспектах, находя объездные пути. Москву он знал как свои пять пальцев.
Одно мешало управлению. И этим фактором была... Ольга! Зеркало обзора салона было направлено на нее, и Горелов не мог удержаться, чтобы нет-нет, да не посмотреть на женщину, которая, что скрывать, с первого взгляда взволновала сердце майора. Оля тоже старалась не встречаться с взглядом Дмитрия, но и у нее это не получалось. Она ведь некогда, как ей, тогда еще двенадцатилетней девочке, казалось, любила его. Своей девичьей, невинной любовью. Столько времени прошло, она уже забыла, как выглядит ее детский кумир, и вот встреча, неожиданно всколыхнувшая в ней забытые чувства. И сейчас, встречаясь с его глазами, Оля ощущала, как какая-то теплая волна накрывает ее. Что это? На это и она, и боевой майор ответить вряд ли смогли бы. Но то, что между ними сразу возродилась прежняя взаимная симпатия, было очевидно. Даже для Елизаветы Владимировны, матери Дмитрия, со стороны наблюдавшей за детьми, каковыми она продолжала считать своего убеленного сединой сына и тем более младшую его на семь лет Олю. Эта симпатия была ей по душе. Оля – не надменная Галина, эта не предаст.
Войдя в квартиру подполковника, Елизавета Владимировна сразу же выдала целую очередь вопросов. Чья квартира? Надолго ли они здесь? Не будут ли хозяева в претензии и так далее...
– Мама! Будь как у себя дома! Эта квартира, как и машина, собственность моего командира. Он в курсе того, что произошло здесь, и сам предложил мне все это. Никто вас не потревожит, пока поживете здесь. И давайте меньше говорить, устраивайтесь, обживайте жилье.
– Ты сказал «поживете»? – мать внимательно следила за словами сына. – А ты?
И во взгляде Ольге вспыхнул тот же вопрос.
– А я буду решать вопросы, ради которых прибыл сюда, и жить в той квартире. Но все конкретно обговорим позже. Пока, как я сказал, устраивайтесь. Оля, покажи пример матери.
– Тетя Лиза, и правда, если нам тут жить какое-то время, давайте устраиваться.
Женщины начали выкладывать вещи, а Горелов прошел на кухню, вновь вызвал Яшкина:
– Влад?
– Все чисто, Дима.
– Спасибо!
– Не за что! Поехал я домой. Позвонишь завтра?
– Да, наверное.
– Ну, счастливо тебе, Дим!
Горелов положил сотовый телефон в карман, вышел в гостиную, сказал:
– Сегодня я проведу ночь с вами, поэтому машину на стоянку отгоню. Из продуктов купить чего?
– Да есть у нас все необходимое на первое время, – ответила мать.
– Понял, но отпуск обмыть надо? Ты что предпочитаешь, Оля?
– Да я, вообще-то, не пью.
– Значит, шампанское. Оно никому не повредит. А себе я, пожалуй, водочки возьму.
– Дима? – строго окликнула сына Елизавета Владимировна.
– Что, мам?
– И давно ты стал водочкой увлекаться?
– Ну вот тебе раз! Я могу хоть на один вечер расслабиться? Ты сама знаешь, какой из меня выпивоха. Могла бы и не спрашивать. Все, пошел я.
Дмитрий подъехал к стоянке.
Заметив его джип, охранник тут же опустил цепь и сбежал с журналом по лестнице к машине Горелова.
– Извините, не знаю, как вас звать, насчет места, что вы просили, вопрос решен. Оно ваше! Распишитесь, пожалуйста, о том, что сдаете джип под охрану.
– А эти трое, что ранее ставили там свою тачку, не возникали? – спросил Дмитрий, черкнув подпись в дежурном журнале.
– Кто же против вашего департамента возникнуть рискнет? Себе дороже выйдет! Договорился хозяин с ними по-мирному. Они согласились.
– Ну вот и хорошо! Мойка отсюда далеко?
– На что вам какая-то мойка? Любой охранник ночью, коль полтинник кинете, вам джип так отполирует, в любую погоду блестеть будет.
– Ладно, раз так, держи свой полтинник, утром машина чтобы сверкала!
– Не сомневайтесь.
Дмитрий усмехнулся. Поставил джип на новое место.
По пути домой зашел в торговый центр.
Купил водки, шампанского, дорогой колбасы, различных импортных полуфабрикатов. Заморских фруктов – киви, бананов, ананас. Блок сигарет.
С двумя фирменными пакетами вернулся в квартиру Кириллова.
Дома его ждали. Ольга надела красивое, хоть и скромное платье, очень удачно подчеркивающее ее фигуру. Немного подвела глаза, уложила густые светлые вьющиеся волосы. Большей косметики ей и не требовалось.
Нет, определенно, Дмитрий постепенно влюблялся в Ольгу, ту угловатую девочку из детства. И женщина не могла этого не чувствовать, тем более что сама испытывала нечто подобное.
Наконец сели за стол.
Первым делом помянули Зинаиду Петровну и Костю. Женщины всплакнули. Дмитрий удержал боль в себе.
Поговорили о службе Димы. Но что мог рассказать о ней боевой майор? Правду? На это он не имел права. Продолжать басни об охране каких-то второстепенных объектов вне зоны боевых действий было глупо. Стоило посмотреть на его парадный китель, где над рядами крестов ордена Мужества красовалась Золотая звезда Героя России, чтобы понять, что Дмитрий проходит службу на самом переднем крае боевых действий.
Поэтому Горелов быстро свернул разговор о себе.
– Мама! Это хорошо, что мы вот так сидим, мило ужинаем, но нам с Олей нужно поговорить. Мы оставим тебя? Только без обиды, мам.
– Вот так, Оля, всегда, – обратилась Елизавета Владимировна к молодой женщине, – как только речь заходит о его работе, он сразу переводит разговор на другую тему.
– Мам! Придет время, ты все узнаешь, обещаю тебе, а с Олей нам действительно нужно обсудить некоторые вопросы.
– Ладно! Раз надо, так надо, пойду на кухню, вы мне только посуду туда перенесите. А сами тут и разговаривайте, что по углам прятаться!
Когда стол освободили и Дмитрий с Ольгой остались одни, Горелов попросил:
– Оля! Я понимаю, что тебе будет очень тяжело вспомнить тот проклятый вечер, но ты должна вспомнить. Все! До мельчайших подробностей. С менеджером все ясно, по нему вопросов нет. Меня интересует все, касающееся тех ублюдков, что явились уничтожить вашу семью.
– Ты собираешься мстить, Дима?
– Да!
– Господи! Может, не надо? Они очень опасные, жестокие люди. Для них нет ничего святого. И их много! Наверняка много. Это мафия, банда, сумевшая выгнать из своих домов всю деревню. А ты один! Может, все же не надо рисковать собой, Дим? Что ж поделать, раз так вышло?
– Не надо, говоришь? Люди они, говоришь? Нет, Оленька, нелюди эти твари. И сколько бы их ни было, ни один не уйдет от кары, страшной кары. Клянусь!
Ольга взглянула на Горелова, и ее испугал безжалостный огонь, который вспыхнул в таких добрых еще минуту назад глазах Дмитрия.
– Хорошо! Я постараюсь все вспомнить, но если заплачу, извини. Последнее время я пыталась забыть тот кошмар, а сейчас нужно вернуться в него. Но я постараюсь это сделать. Только будь терпелив,
