Дмитриевной поговорим, вот успокоится немного, и поговорим. Сейчас Фрол пошел в кафе. Разберется, что за пойло бармен вчера вам подсунул. Не сомневайтесь, Илья расколет Костика, как орех.
– А что это даст? Лишние разговоры? Если и было что-то подмешано в коньяк, то нужной бутылки уже не найти. Людмила провокацию готовила тщательно. И с Ольгой разговаривать нечего. Я перед ней не виноват. Она должна понять, что я стал жертвой интриги. Ну а не поймет... значит, не судьба нам быть вместе.
Майор поднялся:
– Да что вы, товарищ подполковник, крылья-то опустили? Мы с ребятами весь этот гарнизон перевернем, а правды добьемся! Ни хрена себе, будет какая-то крыса делать из нас посмешище?! Не бывать этому!
Кудреев повысил голос:
– А ну, сядь, Мавр! Отставить ненужные базары! И вообще, с утра в отряде повышенная боевая готовность! Подполковник Щукин, извольте собрать личный состав в кучу и держать его в казарме! В 9.00 общее построение. Смотр оружия! Выполнять указания! В назначенное время я буду в подразделении! Служба продолжается! На сплетни и слухи не обращать внимания. То, что произошло ночью, моя сугубо личная проблема, и решать ее, по необходимости, буду только я! Вопросы? Нет? Свободны!
Офицеры поднялись, переглянулись, ответили, как того требовал устав, – есть! – и покинули квартиру Андрея.
Командир отряда привел и себя, и жилище в порядок, переоделся и к девяти часам был в части. После смотра оружия и инструктажа личного состава решил пойти к Воронцовой. Несмотря на брошенные в пылу гнева оскорбления, все же надо было попытаться замять конфликт с Ольгой. Должна же она понять его? Хотя, надо признать, наладить нормальные отношения будет чрезвычайно сложно. Как она швырнула ему обручальное кольцо? Этот жест говорит о многом. Но мог быть сделан и сгоряча! Интересно, как бы сам Кудреев среагировал, увидев невесту в постели с другим мужчиной? От этой мысли тело пробила дрожь. Нет, этого просто не могло быть! Но и с ним не могло быть, однако произошло? Черт, какой же он все-таки идиот! Так подставиться! Но Людмила? Чего она добилась? Отвернула от Кудреева Ольгу? Зачем? Чтобы привязать к себе Андрея? Глупость! Крикунова прекрасно знает, что ни при каких обстоятельствах он с ней вместе не будет.
Тогда что? Отомстила? За что? За то, что он не подпускал ее к себе? Это теплее! Месть – чувство сложное.
Иногда люди жертвуют собой, лишь бы отомстить.
К таким относится и Людмила? Может быть, может быть.
Но с Олей поговорить надо. Обязательно надо, независимо от того, чем закончится разговор.
Кудреев направился в штаб.
Вскоре открыл металлическую дверь секретной части.
Воронцова сидела за столом, глядя в окно. Она обернулась на приход командира. И Андрей увидел в ее влажных глазах столько боли, печали и непередаваемого, искреннего страдания, что ему стало не по себе.
Он подошел к стойке:
– Оля! Ты можешь спокойно выслушать меня?
– А зачем, Андрей? По-моему, и так все предельно ясно.
– Что тебе ясно?
– Не задавай глупых вопросов!
– И все же?
– То, что между нами больше ничего не может быть! – Но почему?
Ольга внимательно посмотрела на Кудреева:
– Ты зачем пришел?
– Поговорить с тобой! Объясниться! Разобраться в произошедшем, наконец!
– Я не желаю ничего слышать! Достаточно того, что видела утром. Это объяснило все лучше всяких слов!
– Но... Оля!
– Товарищ подполковник, у вас ко мне есть дело по службе?
– Да какой, к черту, службе?
– Тогда, Андрей Павлович, очень вас прошу, оставьте меня! Рапорт о переводе в другое подразделение или, если перевод окажется невозможен, на увольнение я передам вам, как и положено, по команде!
Кудреев закусил губу.
Ольга не выдержала:
– Да оставь ты меня, ради бога! Не мучай! Я не могу тебя видеть!
И она зарыдала, уткнувшись лицом в руки, сложенные на столе.
Андрей, чувствуя себя последним подлецом, вышел в коридор.
В его конце, у своей приемной, стоял Воронцов.
Он позвал Кудреева:
– Может, зайдешь?
– Зачем? Чтобы и от тебя слушать упреки? Не хочу!
Андрей повернулся и пошел на выход.
Командир рембата вздохнул, проводив взглядом уходящего по коридору подполковника, проговорил:
– Эх, черт! Жизнь ты наша, жистянка!
Андрей прошел в подразделение. Подчиненные встретили командира сочувственными взглядами. Он молча скрылся в канцелярии. Достал из сейфа бутылку водки, выпил сто граммов. Зашел начальник штаба. Щукин, увидев водку, укоризненно покачал головой:
– Не дело, Андрей, задумал. Водка тебе не поможет, а вот навредить ... в два счета.
– Витя, не читай мораль, а?
– Никто тебе ничего читать не собирается! Но и раскисать ты не имеешь права. Отряд в преддверии боевого выхода, а ты выводишь себя из строя!
– Ничего! Надо будет, соберусь, ты меня знаешь.
– Знаю. И все же советовал бы не увлекаться пойлом. Состояние не облегчит, только хуже будет. Тебе самому об этом не хуже меня известно.
– Ладно, оставим этот разговор, я пойду домой.
– Стоит ли быть одному? Может, среди людей и отойдешь быстрее?
Кудреев вздохнул:
– От этого, Витя, не отойдешь. Короче. Я дома. Рули здесь сам. Если что, звони или присылай посыльного.
У парка боевых машин он встретился с Кравцовым. И встреча эта не была случайной. Замполит, завидев командира отряда спецназа, специально вышел навстречу с контрольно-технического пункта. Он поприветствовал Кудреева:
– Здравия желаю, товарищ подполковник!
– Здравствуй, Кравцов, ты меня поджидаешь?
– Вообще-то хотел сам явиться к вам, а тут смотрю, вы к нам!
– Ты по поводу Крикуновой?
Майор потер переносицу, предложил:
– Пройдем в курилку? Разговор нам предстоит не простой и действительно, к моему сожалению, касающийся супруги начальника финансовой части нашего батальона, Людмилы Крикуновой.
Кудреев посмотрел в ехидные глазки замполита, ответил:
– Мне не хотелось бы возвращаться к этому вопросу. А посему и разговор считаю лишним.
– Напрасно вы так считаете, Андрей Павлович! Конечно, я лично, как человек, а не должностное лицо, предпочел бы не выносить произошедшее на обсуждение, однако имею официальный рапорт старшего лейтенанта Крикунова.
– Вот как? И что же пишет в своем рапорте твой подчиненный?
