Осоиное чудо

Гэллико Пол, Ослиное чудо, перевод с английского Трауберг Н.

Если вы едете в Ассизи мимо олив и кипарисов, по белой пыльной' дороге, с которой то виден, то не виден этот маленький город, вы должны, достигнув развилки, выбирать между нижним и верхним пyтём.

Если вы решите ехать низом, вы скоро увидите арку, сложенную ещё в ХII веке. Если же вам захочется подойти поближе к синему итальянскому небу и охватить взором дивные долины Умбрии, и вы и ваша машина попадёте в самую гущу волов, козлов, мулов, осликов, свиней, детей и тележек, толпящихся на рыночной площади.

Именно здесь, вероятно, вы и встретите Пепино с Виолеттой, предлагающих свои услуги всякому, кому могут понадобиться маленький мальчик и выносливая ослица, и кто готов заплатить им немного денег, чтобы они могли поесть и переночевать в хлеву у Никколо.

Пепино и Виолетта очень любили друг друга. Жители Ассизи привыкли встречать на улицах и за городом худенького босого мальчика с большими ушами и серого, как пыль, ослика с улыбкой Моны Лизы.

Десятилетний Пепино уже не первый год как осиротел, но сиротою он был необыкновенным, ибо ему в наследство досталась Виолетта. Работящая, смирная ослица с мягкой тёмной мордочкой И длинными бурыми ушами отличалась от своих собратьев и сестер одной особенностью: уголки её губ были чуть-чуть приподняты, словно она деликатно улыбалась. Потому, какая бы тяжкая работа ей ни выпадала, казалось, что она довольна. Улыбка её и сияющие глаза Пепино могли умилить кого угодно, и мальчик с ослицей не знали особой нужды, даже откладывали немного про чёрный день.

Работали они тяжко - таскали воду, хворост, тяжёлые корзины, помогали вытянуть из грязи повозку, нанимались на уборку олив и даже доставляли домой слишком много выпивших сограждан (Пепино придерживал седока, чтобы тот не свалился). А ночью, свернувшись на соломе, Пеnино прислонялся головой к ослиной шее, и думал иногда, что Виолетта - и мать ему, и сестра, и подружка, и помощница. Люди, бывало, и били, и обижали их, но Виолетта всегда слушала его жалобы и нежно зализывала раны. Когда он радовался, он пел ей песни, когда горевал - плакал, yткнyвшись в мягкий серый бок.

Зато и он кормил её, поил, мыл и чистил, вынимал из её копыт камешки, словом - очень о ней пёкся, особенно когда они были одни, но и на людях не обижал. Виолетта же боготворила своего хозяина со всей верностью, нежностью и покорностью, на которую способны ослы.

И вот, когда она заболела ранней весной, Пепино себя не помнил от горя. Она стала безучастной, не хотела вставать, худела, а хуже всего, что исчезла её кроткая и тонкая улыбка. Погоревав с неделю, Пепино пересчитал деньги пригласил к ней доктора Бартолли. Ветеринар добросовестно ощупал её и выслушал, но толком не помог.

- То ли кишечная инфекция, - сказал он, - то ли кто укусил, не знаю ... Был такой случай в Фолиньо. Пускай лежит, корми её полегче. Будет на то Божья воля - поправится. А нет, так нет, чего ей страдать.

Когда он ушёл, Пепино припал к её тощему боку и долго плакал. Что делать дальше, он знал. Если ей нельзя помочь на земле, надо обращаться выше. Они должны пойти вместе в крипту, под нижней церковью святого Франциска, к самым мощам того, кто так любил Божьи твари, что называл их братьями и сёстрами.

Рассказывал об этом отец Дамико, и говорил он так, словно святой Франциск жив, и может показаться - в бурой ряске, подпоясанной верёвкой, - из-за угла или из-за поворота узенькой мощёной улочки. Кроме того, Пеnино и сам знал об одном чуде. Друг его, сын Никколо, понёс в усыпальницу кошку, попросил Франциска, и тот её вылечил - во всяком случае, подлечил: задние лапы у неё не совсем окрепли, но она осталась жива.

Не без труда уговорил он свою больную подрyгy и, гладя её, повёл кривыми проулками к базилике святого. У входа в нижнюю церковь он со всем почтением попросил фра Бернардо, который там дежурил, пустить Виолeттy к Франциску на лечение.

Фра Бернардо постригся совсем недавно и, обозвав Пепино богохульником и нахалом, приказал немедленно уйти. Не говоря уж о кощунстве самой затеи, осёл и не пройдёт по винтовой лесенке, на которой едва помещается человек; так что Пепино не только мерзавец, но и кретин.

Пепино послушно отошёл, обнимая Виолетту. Он был огорчён И даже обижен, но надежды ничуть не потерял. Давно, когда он стал сиротой, ему досталась в наследство не только ослица. Один их друг, наполовину ирландец, звавшийся Франческо Ксаверио о'Халлоран, научил его мудрому правилу: «Нет - не ответ».

Что делать дальше, он знал; однако, всё же пошёл к своему другу и наставнику, отцу Дамико.

Священник, такой широкоплечий, будто его создали для того, чтобы нести чужие бремена, сказал ему:

- Да, сынок, ты имеешь право пойти к настоятелю, а он - согласиться с тобой или отказать.

Говорил он это не по лукавству, ибо не совсем понимал, что же станет делать настоятель с такой простодушной верой. Ему казалось, что этот достойный монах слишком много думает о том, привлекают ли туристов базилика и крипта. Сам отец Дамико пустил бы к гробнице и осла, и мальчика, но это зависело не от него. «Интересно, - думал он, - что же сделает настоятель?», - и ему казалось, что он это знает наперёд.

Однако опасениями своими он с Пепино не делился, только сказал напоследок:

- А если её не пустят там наверху, есть ещё один ход, снизу, через старую церковь, только его заложили много лет тому назад. Но можно его открыть. Ты попроси настоятеля, он знает.

Пепино сказал спасибо и пошел к базилике, чтобы повидать настоятеля. Настоятель был милостив и, хотя в то время беседовал с епископом, велел пустить Пепино, который, войдя в монастырский сад, стал ждать, пока такие важные люди кончат свою беседу.

Епископ и настоятель гуляли по дорожке, и Пепино с надеждой глядел на епископа, ибо он казался помягче, а настоятель немного походил на лавочника. Говорили они вроде бы о святом Франциске.

- Он слишком далеко ушёл от этого мира, - со вздохом сказал епископ. - Урок его понятен тем, кто имеет уши. Но кто в наше время захочет к нему прислушаться?

- Многие ездят в Ассизи посмотреть на гробницу, - сказал настоятель. - Однако в святой год не помешала бы реликвия: прядь его волос, или ноготь, что угодно ...

Епископ глядел вдаль и покачивал головой.

- Весть, вот что нам надо, дорогой мой отец. Весть через семь столетий, которая напомнила бы, чего он от нас хотел. - И он замолчал, и закашлялся, потому что был вежлив и заметил, что Пепино ждёт.

Тогда обернулся и настоятель.

- Ах, да, сын мой! - сказал он. - Чего ты от меня хочешь?

- Простите, отец, - ответил Пепино. - Мой ослик заболел, Виолетта. Доктор Бартолли говорит, помочь ей нельзя, она умрёт. Можно, я её отведу к святому Франциску и попрошу, чтобы он её вылечил? Он очень любил зверей, а осликов - больше всего.

- Как тебе это в голову пришло? - спросил настоятель.- Осла, в святилище ... Нет, что же это такое!

Пока Пепино рассказывал про котёнка, епископ глядел в сторону, скрывая улыбку. Но настоятель не улыбался:

- Как этот Джанни пронёс кота к гробнице?

Дело было прошлое, и Пепино честно ответил:

- Под курткой, отец.

- Ну что ж это такое! - вскричал настоятель. - А другой понесёт щенка, а третий - телёнка, или там козу, или, помилуй Боже, свинью. До чего же мы дойдём? Это церковь, а не стойло.

Искоса взглянув на епископа, он добавил:

- Да и вообще, он там не пройдёт. Ничего у тебя не получится.

- Есть другой ход, отец, - сказал Пепино, - через старую церковь. Можно его открыть для такого дела.

Тут настоятель рассердился.

- Ты в себе или нет? Ломать церковную стену ради какого-то скота!

- Знаешь что, - сказал епископ, - пойди домой и помолись святому. Он и там тебя услышит.

- Он её не увидит! - закричал Пепино, стараясь не заплакать. - Он не увидит, как она улыбается!' Правда, теперь она больная, но для него улыбнётся. А он увидит - и вылечит её, я точно знаю!

- Мне очень жаль, сын мой, - твердо сказал настоятель, - но отвечу я «нет».

Даже в таком горе Пепино помнил, что «нет» - не ответ.

- Кто выше его? - спросил он отца Дамико. - Кто может приказать и ему, и самому епископу?

Отца Дамико даже зазнобило, когда он представил все ступени иерархии, от Ассизи до Рима. Однако он объяснил что мог и завершил свой рассказ словами:

- А на самом верху - Его Святейшество Папа. Он очень хороший человек, но у него много забот, и тебя к нему не пустят.

Пепино пошёл к Виолетте, покормил её, напоил, обтёр ей морду, вынул из-под соломы свои деньги и пересчитал их. Оказалось почти триста лир. Сто он оставил Джанни, чтобы тот кормил Виолетту, пока он, Пепино, не вернётся. Потом он погладил её, поплакал, что она так отощала, надел кypткy и вышел на дорогу. Вскоре грузовик подвёз его до Фолиньо, откуда шла дорога в Рим.

Рано утром он стоял на площади св. Петра - растерянный, несчастный, босой, в рваных штанах и старой куртке. Здесь, среди огромных домов и храмов, он не так сильно верил в успех, но перед его внутренним взором стояла больная ослица, которая уже не улыбалась. И, перейдя площадь, он несмело приблизился к какому-то из боковых входов в Ватикан.

Огромный гвардеец в разноцветной и яркой форме - алой, жёлтой, синей - держал алебарду и выглядел грозно. Однако Пепино подошёл к нему и сказал:

- Простите, можно мне пройти к Папе? Нам надо поговорить про осла Виолетту. Она больна и, не дай Бог, умрёт, если Папа не поможет.

Гвардеец улыбнулся довольно добродушно, ибо привык к нелепым просьбам, а глазастый и ушастый мальчик опасности не представлял. Однако он покачал головой и сказал, что Святой Отец очень занят, а потом опустил алебарду, перегораживая вход.

Но Пепино знал, что «нет» - не ответ, а значит - надо подойти ещё раз. Пока же, оглядевшись, он увидел старушку под зонтом, которая продавала весенние цветы - фиалки, анемоны, подснежники, белые нарциссы, ландыши, анютины глазки и маленькие розы. Многие покупали их, чтобы положить на алтарь своего любимого святого. Цветы были совсем свежие, на лепестках сверкали капли росы.

Посмотрев на них, Пепино вспомнил о доме, и об отце Дамико, и о том, как святой Франциск любил цветы. Если святой их любил, подумал он, их должен любить и Папа, который даже и начальник над всеми святыми. Тогда он купил многоэтажный букетик: серебристые ландыши вздымались фонтаном из темных фиалок и маленьких роз, ниже лежали обручем анютины глазки, а хвостики, обложенные мхом и папоротником, были обёрнyты в бумажное кружево.

у лоточницы, продававшей открытки и сувениры, он попросил карандаш, листок бумаги и составил не без труда такую записку:

«Дорогой и святой отец! Вот Вам букет. Мне очень нужно Вас видеть и рассказать про моего ослика Виолетту. Она умирает, а мне не дают провести её к святому Франциску. Живём мы в Ассuзи, и я сюда пришёл к Вам поговорить. Любящий Вас Пепино».

Потом он снова подошёл к дверям, протянул швейцарцу букетик и записку, и попросил:

- Пожалуйста, передайте это Папе. Когда он прочтёт, что я написал, он меня пустит.

Швейцарец этого не ждал. Отказать, когда на него так доверчиво смотрят, было очень трудно, но он знал своё дело: надо попросить другого гвардейца, чтоб тог подежурил за него минутку, пойти на пост, выбросить цветы в корзину, а потом сказать этому мальчику, что Его Святейшество благодарит за подарок, но принять не может, дела.