Летчик сорвался.
– И что из того, что догадываюсь? Я не могу ослушаться Ерохина, иначе всей моей семье смерть!
Калинин сощурил глаза:
– А выполнив приказ, должен получить... ну, продолжай, сколько ты должен получить денег за вынужденную посадку?
Шульгин выдохнул:
– Полтинник.
– Пятьдесят штук баксов?
– Евро!
– Вот как? И где ты должен получить эти евро?
– В Москве.
Командир отряда спецназа покачал головой:
– Угу! Понятно! Вот только губишку ты, браток, по-моему, раскатал напрасно. Нет, тебя, конечно, рассчитают, оплатят работу по полной программе, устроя шикарную кремацию в кабине этого лайнера. Ты что, Шульгин, действительно думаешь, Босс, который, видимо, и твоего Ерохина держит под собой, даст тебе уйти из Гвардейского? Чтобы тебя быстренько повязали органы безопасности и ты начал петь о своем замечательном генерале, который так щедро оплачивает служебные задания?
Пилот воскликнул:
– Но я обязан выполнить приказ! Даже во спасение своей семьи!
Калинин буквально пронзил летчика взглядом:
– Врешь!
– Что?
– Врешь, говорю! Может, как пилот ты и профессионал, но вот в делах, в которые ввязался, – полный профан, или по-иному – лох! Какой смысл шантажировать тебя семьей, когда ты за деньги готов мать родную продать? Короче! На беседу у нас не осталось времени, сейчас ты должен сделать выбор: либо работать на меня, либо подохнуть! Других вариантов для тебя не предусмотрено! Ну?
От слов грозного командира отряда спецназа подполковник побледнел и, сжавшись в комок, проговорил:
– Да, да! Я готов подчиниться вам!
– А куда бы ты делся? Вопрос – экипаж с тобой заодно?
– Он только знает, что якобы по планам спецназа, то есть вашим планам, самолет должен совершить промежуточную посадку, при этом имитируя неисправность.
– Вот как? По планам спецназа? Неплохо придумано. Что же это Ерохин не проинструктировал тебя, как вести себя в случае вмешательства в режим полета этого самого спецназа? Тогда бы ты хоть про семью не врал!
Шульгин пожал плечами:
– Не знаю!
– А я скажу, почему. Потому, что не просчитал Босс вероятности подобного развития событий. Как не просчитал и того, что сам в итоге окажется жертвой! Ну, да черт с ним! Значит, так. Сейчас с одним из моих профи возвращаешься в кабину и извещаешь экипаж о том, что получил отбой приказа на промежуточную посадку. Далее, продолжаешь полет в прежнем режиме, но сажаешь самолет не там, где это указано в полетном задании, а на другом аэродроме. Где именно, при подлете к Москве я тебе скажу!
Полковник кивнул командиру штурмовой группы:
– Есипов, проводи командира корабля на его рабочее место!
Майор подошел к креслу подполковника, но Шульгин не собирался вставать. Вместо этого он проговорил:
– Говорите, не просчитал неизвестный мне Босс вероятности подобного развития событий? Ошибаетесь. Не только вы такие ловкие ребята. Раз, два – и в дамках. Я, вы правы, лох в ваших играх, но не этот загадочный Босс. Тот-то как раз предусмотрел все варианты, используя власть Ерохина.
Калинин удивленно взглянул на пилота:
– Что ты хочешь этим сказать?
– А то, что от аэродрома гарнизона в станице Союзной до поля возле поселка Гвардейский час полета на этой машине. И если через час двадцать минут самолет не заглушит двигатели, а это возможно, как понимаете, только на земле, то его разнесет в куски!
Полковник спросил:
– Взрывчатка?
Шульгин утвердительно кивнул:
– В какой-то мере!
Командир отряда спецназа повысил голос:
– Что значит в какой-то мере? Уж не блефуешь ли ты, подполковник? Самолет проверяли саперы и в Москве, и в гарнизоне.
Шульгин согласился:
– Проверяли! И ничего не обнаружили, так как ничего и не могли обнаружить. Здесь противник переиграл вас.
– И в чем же он переиграл нас?
Командир корабля объяснил, что все дело в системе обеспечения защиты самолета при полете на низких высотах от переносных зенитно-ракетных комплексов. В тех самых пиропатронах, которые выстреливают тепловые отвлекающие заряды. Два из них представляют собой взрывные устройства и каким-то образом связаны с силовой установкой. Если двигатели в определенное время не прекратят работу, пороховые заряды взорвутся. Это будет не мощный взрыв, но вполне достаточный, чтобы сделать полет самолета невозможным, и лайнер попросту рухнет на землю.
– Вот об ЭТОМ, полковник, Ерохин меня проинструктировал особо!
Стоявший рядом Есипов не сдержался:
– Вот суки! И проверить ничего мы не можем!
Калинин задумался. Ненадолго. Он умел принимать решения быстро.
– Что же! Раз такие дела, то лады! Поиграем с бандитами на земле, что, впрочем, ранее входило в наши планы.
Он повернулся к Шульгину, спросил:
– Как ты должен сажать самолет?
– Не понял? Что значит, как? В обычном режиме посадки!
Пилот взглянул на часы:
– Через десять минут начать снижение, далее заход на полосу и, собственно, посадка!
– Я спрашиваю о другом! Ты должен зайти на аэродром с востока?
– Да, по курсу!
– Понятно! Значит, остановить лайнер на западной окраине поля?
– Естественно, раз заход с востока. А точнее, возле лесопосадки, если не влезем в нее носом, длины полосы как раз хватает погасить скорость и остановиться. И это при условии, что коснемся поля прямо в его начале.
Калинин обернулся к Есипову:
– Схему аэродрома мне, быстро!
Командир штурмовой группы достал из кармана сложенный вчетверо лист. Полковник внимательно осмотрел его:
– Так! Что ж, есть вариант!
Калинин повернулся к командиру корабля:
– Слушай внимательно! Сейчас с ним, – Александр указал на майора, – следуешь в кабину и в установленное время начинаешь снижение, передав на землю сигнал о своих технических «проблемах». Но снижаешься, одновременно делая облет поля так, чтобы зайти на посадку не с востока, а с запада! Как коснемся земли, а в это время рядом с тобой буду я, подскажу, что делать дальше. Ты все понял?
– Понял! Я сделаю так, как вы сказали! Надеюсь, в дальнейшем мне это зачтется?
