– Ну что стоишь угрюмо? Думаешь, забыли тебя? А, Горшков? Обиделся?
– Да нет, товарищ генерал, че обижаться-то?
– Вижу, что обиделся. Но не прав ты, Николай. Таких, как ты, не забывают никогда. Это он прикрывал отход?
– Так точно! Вместе с рядовым Ветровым. Десантники в последний момент успели спасти Горшкова. Держал в руке гранату без кольца, не хотел живым сдаваться.
Представитель президента, боевой, заслуженный генерал, задумчиво посмотрел на невзрачного с виду паренька, который сделал то, на что решиться могли далеко не многие.
– Дай-ка я тебя обниму.
Колян не отстранился. Ему было очень неловко.
– Рядовой Горшков, – официально продолжил представитель президента, – за мужество и героизм, проявленные во время выполнения специального задания правительства, Указом Президента Российской Федерации вы удостоены высокого звания Герой России. Награду вам будет вручать в Кремле лично Владимир Владимирович Путин.
Теперь Николай выглядел ошарашенным. До него еще не совсем дошло сказанное.
– Что задумался, Горшков? По-моему, ты забыл что-то ответить?
– А? Служу Отечеству!
– Вот так. Ну что же, перейдем в другую палату?
– Один вопрос можно, товарищ представитель президента? – обратился Костя.
– Спрашивай!
– Ребят всех наградили?
– Всех! Большинство, к сожалению, посмертно.
– А Герои есть среди тех, кого посмертно?
– Геннадий Сергеевич, что там у нас в графе «посмертно»?
– Так, Героями стали капитан Егоров и сержант Голиков, остальные орденами и медалями.
– А Доронин? – спросил Колян. – Ему что, Героя не присвоили? Он же командовал всеми, огонь на себя вызвал, а?
– Доронин? Геннадий Сергеевич – ответь!
– Старшему лейтенанту Доронину, как мне известно, тоже присвоили Героя и капитана, но вы спрашивали о тех, кого посмертно, а Доронин жив.
– Жив? – в три голоса крикнули Гольдин, Колян и Костя.
– Ну да. Покалечен, правда, но жив точно. Он сейчас в Москве.
– Но как же это так? Нам на второй день сообщили, что командир погиб.
– Да, сначала, когда десант вышел на высоты, выбил противника и выдавил его на открытое пространство, Доронина вместе со всеми посчитали погибшим. Живыми считались те, кто ушел с высот. Остальных – павшими. Но через день ваш ротный вдруг подал признаки жизни. В общем, отправили его сразу же первым бортом в Москву. Это все, что мне известно.
– Дела!
– Разрешите? – обратился к высоким чинам Смирнов.
– Пожалуйста.
– Жив Доронин остался, но лишился обеих ног и левой руки, полный инвалид, в общем.
– Лучше бы умер, чем так жить, – вставил грустно Николай, – кому он теперь нужен?
– Не скажи, Горшков. Насколько знаю, сейчас с ним его невеста и Чирков, его друг. А вместо ног – протезы сделать можно. Так что не все у Доронина потеряно. Кроме, пожалуй, армии.
– Вот так, товарищ командующий, – недовольно, с обидой проговорил Колян, – Доронин – Герой, а его в части доставали почем зря, с роты снимали, он увольняться хотел, а в Чечню все одно поехал, говорил: на кого я пацанов своих брошу – сам слышал.
– Это что за дела, Геннадий Сергеевич? – спросил представитель президента.
– Было такое. Я сам недавно узнал. Есть у них в части такой заместитель по воспитательной, подполковник Петр Петрович Куделин – интриган еще тот. Мы сейчас плотно им занялись. На нем много чего: и сокрытие неуставных взаимоотношений, и так называемое кумовство – поделил часть на своих и чужих. Своих, как правило со связями, офицеров продвигал по службе, чужих загонял в угол, добиваясь снятия и увольнения. Из армии мы его как минимум уволим. Дождемся результатов служебного расследования и примем меры.
– Понятно. Насчет Доронина: из армии не увольняй его, Геннадий Сергеевич, невзирая на медицинское заключение. Надо найти ему место где-нибудь в штабе, если, конечно, сам захочет. С министром я решу вопрос.
– Есть!
– Какие еще будут вопросы?
Вопросов больше не было, и группа высокопоставленных чиновников вышла из палаты.
