помнил ротного старлеем. Поэтому и называл не иначе как товарищ старший лейтенант. Так же обращались к ротному и Ветров с Гольдиным. Бой пятилетней давности связал их навсегда. Они оставались такими же, какими были тогда, отбивая первые атаки армады головорезов Теймураза, Хабиба, Рашидхана и Окулиста.
Как только шасси коснулось площадки, а двигатель снизил обороты, из пилотской кабины вышел Зайцев:
– Господа пассажиры, наш боевой лайнер совершил благополучную посадку в столице Донского края городе Ростов-на-Дону. Трап подан, прошу на выход.
Как только простились с Зайцевым, спустили на бетонку инвалидную коляску. К ней сразу бросились жена и дочь Доронина. Слева стояли два «УАЗа».
Горшков сказал друзьям:
– Пошли! Не будем мешать! Они столько перенесли за это время!
Но Гольдин словно не слышал слов Николая, встав рядом с коляской и глядя на слезы радости Доронина, его жены и дочери.
Колян прикрикнул:
– Голь! Ты опять опорой решил заделаться? Чего встал-то? Сказал, пошли!
Гольдин молча подчинился. Ребята подошли к «УАЗам». Рядом с армейскими машинами стояли солдаты.
Горшков спросил:
– Кого ждем, служивые?
Белобрысый ефрейтор ответил:
– Я, наверное, вас, если вы группа лейтенанта Горшкова.
– Тогда едем, браток, я и есть лейтенант Горшков. До поезда успеем на вокзал? Билеты еще купить надо!
Ефрейтор сказал:
– Успеем! А покупать вам ничего не надо. Билеты в бардачке. К ним еще какие-то бумаги, в штабе приказали вам отдать. Так что все будет нормально, товарищ лейтенант!
– Ну, тогда вперед, ефрейтор?
– Поехали! Я готов!
По пути Николай, сидевший на месте старшего машины, достал из бардачка пакет. В нем оказались билеты на дневной поезд, а также уведомления для предоставления по месту работы, учебы или службы о том, что с такого-то по такое число предъявитель сего документа выполнял особое правительственное задание на территории Северокавказского региона. Колян пожал плечами: кому нужны эти справки? Разве что Костику в институт?
Гольдин нагнулся к Николаю, спросил:
– А что за бумаги к билетам дали?
Колян ответил:
– Копии представления всех нас к званию Героев России, меня второй раз, а тебя… не пойму, почему-то посмертно!
Гольдин откинулся на сиденье:
– Да ну тебя, придурок! И когда только человеком станешь? А то все как дитя!
– А мне взрослеть ни к чему! Я молодым останусь. Все веселей!
– Ну, веселись. А может, так и надо? Послать все к едрене фене и жить одним днем? Что суетиться?
Николай кивнул:
– Правильно, Голь, живи одним днем, так ловчее и легче! Слушай, а ты что, джип забирать не будешь?
Гольдин отмахнулся:
– Да ну его, пусть стоит пока! Сейчас не смогу вести сам. Потом кого-нибудь пришлю, перегонят!
Поезд «Ростов-на-Дону – Москва» прибыл в Переславль строго по графику, в 15.30.
Остановился у второй платформы. Горшков с Ветровым взяли десантные сумки, вышли из купе. Гольдин пошел за ними порожняком, ему следовало ехать до Москвы. Сержант пошел проводить друзей.
Колян спустился на перрон и тут же оказался в объятиях Надежды, не успев толком понять, откуда она вдруг так неожиданно выпорхнула. Крепко сжала Николая и, ни слова не говоря, заплакала. Пришлось успокаивать. Оторвав от невесты взгляд, Николай увидел, что и Костю так же атаковали с фланга. Ему приходилось сложнее. Кроме жены, ноги обнял Димка. А чуть в стороне, чего уж никак не ожидал Горшков, стоял его бывший начальник, подполковник Захарченко, в форме. Колян аккуратно освободился из объятий невесты:
– Ну все, Надя, все, остальное дома, главное, как обещал, вернулся, и слезы вытри, ты же, можно сказать, уже жена офицера, Героя России.
– Не могу, Коля! Все внутри трясется. Если бы ты знал, как мы с родителями твоими переживали эти дни. Особенно мама. А отец даже пить бросил.
