возможно.
Горшков принял решение быстро.
– Идем, опечатаем входную дверь медпункта, как-нибудь закроем ее и пойдем ко мне.
– К тебе?
– Ну, не ко мне в прямом смысле. В дом родителей.
– Ты что? Завтра же вся деревня узнает, что я у тебя ночевала.
– Ну и что? Плевать! Идем, и ни о чем не думай! Все будет правильно!
Опечатав дверь медицинского пункта, Николай повел Надю к своему дому. Он старался зайти незаметно. Но в прихожей их встретила Анастасия Петровна. Надя зарделась и спряталась за спину Николая.
Колян спросил:
– Ты чего не спишь, мать?
– Тебя ждала. А ты, я вижу, не один! Никак фельдшерица новая с тобой?
– Девушку час назад чуть не изнасиловали бандиты, которые заставили ее бежать и из города, и из дома родного, – объявил Николай. – У нее здесь никого нет. Нравится она мне. Надя пока поживет у нас. Мои чувства к ней ее ни к чему не обязывают. Захочет уйти, уйдет. А срастется, вместе жить будем! Вот так!
Анастасия Петровна подошла к девушке:
– Проходи, дочка, я тебе быстро водички согрею, обмоешься. И постель в гостевой комнате постелю.
Она взяла Надю, как маленькую девочку, за руку и повела в зал.
Николай прошел на кухню. Сел за стол, закурил. Подумал: чего сказал? Ерунду какую-то. Разве так выражают свои чувства? Получилась каша. Она ему нравится, но если хочет, то уйдет. Сказал, срастется – вместе жить будем. А что срастись-то должно? Ну и напорол херни! Черт, короче, испортил все. Попер, как кабан по камышам. А Надя возьмет завтра да и уедет в Кантарск. Нужен ей пень деревенский?! Выпить, что ли? Нет! Ну ее к черту, водку эту! Потом только хуже будет! Крепкий сон бы сейчас ему помог! Только сможет ли он уснуть? Сомнительно! Эх, жизнь! На войне проще. Там все предельно ясно! А здесь? Такие кренделя, что хрен разберешь!
Вошла мать, присела напротив сына:
– О чем думаешь, сынок?
Колян отмахнулся:
– Да ни о чем!
– Тебе Надя действительно нравится?
– Нравится! Только испортил я все разговором своим. Гнал чушь какую-то!
Мать улыбнулась:
– Ну почему? Мне, например, все сразу стало ясно!
– И что тебе стало ясно?
– Влюбился ты наконец Коля. С первого взгляда. Так бывает. У нас это, наверное, в крови. Я вот в твоего отца тоже с первого взгляда влюбилась. Только увидела в клубе, так сразу и полюбила. Вот и у тебя то же самое.
– У меня все понятно, а вот как Надя?
– А это узнаешь со временем.
– Ладно! Иди спать!
Мать ушла, Николай, затушив окурок, тут же прикурил новую сигарету, повернувшись к окну, по стеклу которого забарабанил мелкий дождь. Неожиданно услышал шум за спиной. Мать вернулась? Не оборачиваясь, спросил:
– Ты чего, мам?
И услышал голос, который услышать никак не ожидал. Голос Нади:
– Это не мама, Коля. Это я.
Николай резко обернулся:
– Ты?
– Да! Тоже что-то не спится. Увидела из комнаты, свет на кухне горит, поняла, ты здесь. Вот и пришла.
Николай взъерошил свои, несмотря на возраст, обильно убеленные сединой густые волосы:
– Надь! Скажи… ты бы… вот черт… короче… ты смогла бы полюбить меня? Вот такого, какой есть. Без всяких званий, заслуг. Обычного Коляна Горшкова, деревенского парня?
Надежда, встав за спиной Николая, положила ему руки на плечи:
– Смогла бы, Коля. Да что смогла? Я уже могу сказать, что люблю тебя!
Николай сжал ее ладони, бросив сигарету в пепельницу:
