– Я очень богатый человек, Элен. А деньги позволяют сделать все. Мы сможем покинуть Афганистан. И ты поедешь со мной. Ты не станешь моей женой, ты не будешь наследницей и сможешь иметь только то, что дам тебе я. А если ты хоть один раз позволишь усомниться в своей верности, если до меня дойдет малейший слушок, что ты где-то перед кем-то вертела своей задницей, тебя ждет смерть. Пока я жив, ты должна принадлежать только мне. Согласна на эти условия?
– Да, дорогой, согласна! И когда мы уедем?
– Отъезд надо подготовить. Сделать паспорта, определить безопасный маршрут отхода. Все это – время. Думаю, мы сможем бежать не ранее чем через месяц.
– Так долго ждать?
– Раньше ты и мечтать не могла о возвращении к нормальной, цивилизованной жизни, не так ли?
– Да, ты прав… А что должна буду делать я?
Куршед усмехнулся:
– Ублажать меня и стараться не надоесть до того, как я обозначу дату отъезда. Надоешь – оставлю твой труп в этих апартаментах.
– Что ты такое говоришь? Да лучшей любовницы тебе не найти ни здесь, ни в Европе!
– Не переоценивай себя. Да, ты хороша, слов нет, но и хорошее надоедает. Однообразие… Так что старайся разнообразить секс; это то, что от тебя, по сути, и требуется.
– Я буду стараться…
– Конечно. Иного выхода у тебя нет. Кроме занятия сексом, от тебя потребуется фотография на паспорт. Она у тебя есть?
– Нет.
– Ладно, сделаем. Позже. А пока… веди себя как любовница и смотри, не проболтайся о наших планах. Для тебя это гибель.
– Я все понимаю. Да и не общаюсь я ни с кем.
– Отдыхай. Мне же пора вставать.
– Сделать тебе кофе?
– Не надо. Только душ.
Куршед поднялся, прошел в ванную комнату и встал под освежающие струи контрастного душа. Потом, переодевшись и чмокнув любовницу в лоб, он вышел из комнаты и направился в кабинет Муатабара Акрани. Его встретил поклоном мальчишка-слуга.
– Сделай мне крепкого кофе, без сахара, очень крепкого, и вызови сюда Абдула с аппаратурой. Быстро, бача!
– Слушаюсь, господин!
Мальчишка исчез в коридоре. Куршед присел в кресло, откинувшись на спинку. Он отказался от кофе Элен, потому что она совершенно не умела его варить. Надо попросить слугу, пусть научит, – он готовил тонизирующий напиток отменно. Полковник прикурил очередную сигарету. Посмотрел на циферблат дорогих швейцарских часов и сделал несложный расчет. В Москве сейчас было 6 часов 40 минут утра понедельника, 27 сентября.
Тем временем слуга принес кофе. Куршед в два глотка выпил содержимое чашки.
– Ты делаешь хороший кофе…
– Благодарю, господин.
– Я попрошу тебя показать женщине, что живет со мной, как это делать. Понял?
– Да, господин. Но не выгонит ли меня ваша женщина?
– Скажешь, я послал тебя, не выгонит.
– Слушаюсь. Когда мне зайти к ней?
– Выбери время до обеда.
Забрав поднос с пустой чашкой, слуга, беспрестанно кланяясь и пятясь, покинул кабинет. Вместо него вошел связист:
– Ассалам аллейкум, господин полковник!
– Вааллейкум ассалам, Абдул. Связь с Охотником налажена?
– Еще со вчерашнего вечера.
– Хоп! Вызывай его.
Связист набрал номер и передал трубку Куршеду.
– Охотник? Доброе утро!
– Доброе, полковник! Все идет по плану.
– Как прошла ночь?
– Спокойно. Из чего следует, что в Москве не знают о захваченных в пансионате заложниках.
– Их не встревожило то, что не вернулся теплоход?
– Я разговаривал на эту тему с капитаном. Он сообщил владельцу судна, что экскурсия затягивается. Последний даже был рад этому.
– Еще бы! Это его деньги… Ничего подозрительного на подходах к пансионату замечено не было?
– Нет! Ночь выдалась спокойной, люди Исы с теплохода внимательно следили за рекой. Особенно за поверхностью воды – ведь аквалангисты подходят к объекту, оставляя след из мельчайших пузырьков воздуха. Ничего подобного не наблюдалось. Думаю, часов в восемь спустить под воду нашего человека.
– Это лишнее! – отмахнулся Куршед. – Слушай, что тебе следует сделать сегодня. В 9.00 возьмешь из числа заложников женщину, любую… лучше ту, которая наиболее испугана; приведешь в кабинет директора и наберешь номер дежурного сотрудника американского посольства. Скажешь, что вы захватили заложников-американцев. Сотрудник, скорее всего, примет твое сообщение за глупую шутку; тогда передашь трубку заложнице, после чего сообщишь сотруднику посольства номер своего сотового телефона и выставишь условие, что говорить будешь только с послом или его заместителем. На этом переговоры прекратишь. Думаю, американцы быстро свяжутся с тобой, и тогда ты изложишь наши требования. Мы готовы отпустить всех американцев поэтапно. Сначала…
Куршед инструктировал Гаева не более пяти минут. Завершив инструктаж, спросил:
– Ты все понял, Охотник?
– Да, полковник!
– Прекрасно. На тебя наверняка выйдут и представители российских спецслужб. С ними, как и с чиновниками Кремля, ничего не обсуждать. Пусть работают с американцами. Ясно?
– Ясно! Один вопрос. Русский спецназ наверняка в любом случае выдвинется к пансионату. Если его бойцы окажутся в зоне поражения, мы можем открыть по ним огонь?
– Нет. Не стоит дразнить медведя в его берлоге. Спецназ, конечно, подойдет и рассредоточится вокруг пансионата, но без приказа сверху никаких действий предпринимать не будет. Американцы в посольстве вряд ли согласятся на штурм объекта. Пока посол доложит о произошедшем в Вашингтон, пока там переварят сообщение, пока пошлют своих спецов оценить ситуацию или согласуют действия с русскими спецслужбами, времени уйдет много. Ты же в 14.00 должен начать главный этап операции.
– Ты не сказал, как я уйду с судна…
– Мне необходимо подготовить твой личный отход. До 14.00, до команды на продолжение операции, ты все будешь знать.
– Я выполню приказ, но только лишь если буду уверен, что смогу покинуть не только Москву, но и Россию. Только в этом случае я активирую взрыватели основного заряда. Прошу не забывать об этом!
– Как трудно работать с людьми, которые не верят тебе, – вздохнул Куршед. – Я когда-нибудь давал повод усомниться в том, что всегда держу слово, которое дал?
– Такого не припомню.
– Так какого черта, Юнус, ты сейчас выказываешь мне недоверие?
– Раньше, полковник, ты старался беречь людей, сейчас же обрекаешь на гибель весь отряд.
– Ты сам прекрасно понимаешь, что в данном случае эта жертва полностью оправдана. Если бы можно было обойтись без нее, я принял бы другое решение. Реально для выполнения акции требуется не более двух-трех человек. Но ответь мне, ты найдешь в отряде добровольцев?
– Нет! – решительно проговорил Гаев. – Никто не согласится умереть вместо другого.
