— Не ори, грубый янки. Мой осведомитель сказал, что судно придет сюда и сегодня. Что ж тут скажешь… Он ошибся.
— Они играют с нами, Карла! Кошки-мышки с полицией. Сукин сын! Торнтон водит нас за нос. Сначала соглашается вести со мной дела, потом избавляется от меня, и я целый день гуляю по городу с его невестой…
— Дорогуша! И ты молчишь?! Вы гуляли с Джерри по городу? И чем вы занимались?
— А чем можно заниматься, гуляя по городу?
— Чем угодно! Я волнуюсь за подругу! У меня сердце не на месте. У, противный янки!
— Перестань, Карла. Я тебе точно говорю: Торнтон убрал меня с дороги намеренно.
— Не перестану! Она тобой интересовалась еще на балу! Я даже подумала…
— Напарник, подумай лучше о том, что Билли Торнтон дурит нам голову!
— Ну провел он нас, великое дело. Сегодня он нас, завтра мы его.
— А-а-а, так ты уже не исключаешь того, что он преступник?
— Да успокойся ты, дорогуша! Я же сказала, я — коп. И я арестую подонка, даже если придется делать это во время венчания, когда на мне будет платье подружки невесты. Такое, знаешь, жемчужное, рюшечки, рюшечки, а рукава…
— Карла!!!
— Не ори. Да пойми же, Рой, мне просто горько и обидно, что весь этот скандал ударит по Джеральдине. Я люблю ее, люблю все ее семейство, мне их жаль, но долг свой я выполню. Вот и все.
— Полагаю, Джеральдина Бриджуотер гораздо сильнее в душе, нежели на первый взгляд.
— Я надеюсь на это, Рой. Потому что ей придется нелегко. Уолтер явно замешан во всем этом.
Они помолчали. Потом Рой осторожно потрепал задумчивую и молчаливую Карлу по плечу.
— Ладно. Пошли отсюда. У меня есть кое-какая информация.
— У меня тоже. Торнтону от нас не уйти. Я приклеюсь к нему и не отлипну даже в сортире. Хотя нет, там он нам не интересен. В любом случае, мы его возьмем.
Джеральдина места себе не находила. Она бродила по выставке, здоровалась, улыбалась, раскланивалась, но глазами напряженно искала Роя.
Как странно он попрощался вчера в кафе. Словно навсегда.
Всю ночь она не сомкнула глаз. Думала о Рое и о себе. Он все-таки оказался Прекрасным Принцем, потому что разбудил ее к жизни. Выдернул из размеренных будней, наполнил ее дни и ночи огнем, страстью, желанием спорить, добиваться своего.
Она в сотый раз огляделась по сторонам и в сотый раз погрузилась в бездну отчаяния. Роя не было. В этот самый момент кто-то тронул ее за локоть. Джеральдина подскочила, словно ее укусили, и обернулась.
Улыбающийся Билли Торнтон слегка придерживал за локоть Роя Доннелла.
— Погляди, кого я привел, милая.
Рой склонился над ее рукой, и Джеральдина едва не потеряла сознание от возбуждения, радости и страха. Только бы Билли ничего не заметил!
— Не знал, что вы ценитель прекрасного, Рой. На вас это не похоже.
— Искусство я люблю, но разбираюсь в нем слабо. Вчера ваша невеста упомянула о выставке — я решил заняться самообразованием.
— Что ж, отлично. Вы очень кстати. Джеральдина, я обещал провести вечер с тобой, но мне нужно срочно съездить к маме. Нет, нет, ничего серьезного, просто ее кавалер заболел, и ей не с кем идти на вечеринку. Рой, вы присмотрите за Джеральдиной? Выставка закончится поздно…
— Билли, мистеру Доннеллу вовсе необязательно…
— Дорогая, не могу же я бросить тебя совершенно одну! Ты слишком прелестна. Не так ли, Рой?
— Абсолютно согласен с вами.
— Так вы проводите ее до дома?
— Буду счастлив.
— Великолепно. Я позвоню завтра, милая. Удачи!
Джеральдина ошеломленно проводила Билли взглядом и повернулась к Рою, но замерла, увидев хмурое выражение его лица.
— Прости, Огонек, мне надо срочно позвонить.
— Рой, тебе необязательно стеречь меня.
— Да нет, дело не в этом. Просто надо кое-что скорректировать. Я сейчас.
Он исчез, и Джеральдина в некоторой растерянности принялась бродить по залу. Странно, эти два дня сблизили их с Роем куда сильнее, чем она могла предположить.
Он появился незаметно и бесшумно, но девушка почувствовала его приближение спиной и торопливо обернулась. Радостной улыбки она сдержать не смогла.
— Как тебе здесь?
— Ты ждешь профессионального мнения?
— А ты специалист по авангарду?
— Я не люблю авангард. Вернее, я бы не повесил такие картины у себя дома, Я люблю поесть, а от этого аппетит может пропасть навсегда.
Джеральдина хихикнула.
— Мне стыдно, но я думаю также. Впрочем, художник так представляет себе жестокость…
Внезапно лицо Роя окаменело. Голос зазвучал глухо и безжизненно:
— Жестокость выглядит не так. Жестокость — это маленький мальчик, плачущий над телом матери, которую застрелил пьяный любовник. Жестокость — это кровь, это грязь и дерьмо, это разорванный в крике рот, это запах страха…
— Рой! Что с тобой?! О чем ты говоришь?
Голубые глаза глядели на него с ужасом и непониманием. Рой очнулся.
— Прости. Не знаю, что на меня нашло.
— Может, прогуляемся?
— Ты же хотела остаться до конца.
— У меня здесь есть заместители, они отлично со всем справятся. Сейчас здесь начнется некое действо. Короче, художники разденутся и будут рисовать на холсте всем телом. В это же время будет играть негритянский ансамбль, а за сценой ударят в колокола… Пошли отсюда?
— Пошли, а куда?
— Я знаю одно место, которое понравится тебе гораздо больше!
9
Они шли, держась за руки, и вечерняя прохлада ласкала их лица. Вокруг шумел карнавал. Рою приходилось прижиматься губами к самому уху Джеральдины, чтобы она могла его расслышать в неумолчном гуле улицы.
— Где твой укромный уголок?
— Дальше. Недолго осталось.
Он обнимал ее за плечи, он смотрел на ее милое личико, он пытался вобрать в себя весь ее облик, запомнить навсегда…
— Как много народу! Весь город вышел на улицы. Ты уверена, что нам нужно идти туда?
— Да, если ты любишь джаз.
— Звучит многообещающе. Я люблю джаз.
— Ты не можешь утверждать этого, пока не услышал настоящий негритянский джаз в дни Большого Карнавала.
Больше всего Рою хотелось прижать Джеральдину к себе и целовать, целовать ее без конца. Тем
