– Да, да. От сто седьмой.
Старушка заартачилась.
– Но они не велели никому давать его. Я не могу…
Гуляев схватил ее за тонкую, хлипкую шею одной левой рукой.
– Я придушу тебя, старая ведьма! Гони ключ!
На шум в коридор вышел толстый бородатый мужлан в полосатой пижаме. Увидев, что происходит, он попытался скрыться в комнате.
Но Гуляев, бросив старуху на пол, кинулся за ним, догнал уже в комнате, не давая закрыть дверь.
– Ты куда бежишь? – прохрипел Гуляев. Схватив первое, что попалось под руку, ударил его по голове.
В руке оказалась ваза из толстого стекла.
Бородатый свалился на пол. Из головы хлынула кровь.
– Полежи пока, падла! – прорычал Гуляев. Забежав в кухню, он схватил с буфета столовый нож с длинным лезвием для резки мяса.
– Не могу изменить своим привычкам, – проговорил он сам себе и вернулся в комнату, где лежал бородатый. Ударил его в живот и сделал свой коронный разрез.
Когда на ковер выползли кишки, злорадно усмехнулся.
– Ты мне так больше нравишься. – Он похлопал ладонью бородатого по щеке и вышел в прихожую, где лежала старуха.
– Очнись, старая! – Гуляев несколько раз ударил ее по лицу и, как только она издала слабый стон, потребовал: – Ключ? Мне нужен ключ от сто седьмой квартиры.
Она не ответила, подняла дрожащую руку, показала на столик, на котором стоял телефон.
Гуляев увидел вырванный из блокнота листок с записанным на нем телефонным номером, а на нем ключ от Ксюхиной квартиры.
– Вот он. – Гуляев взял ключ. – Ну ладно, спокойной ночи, бабуся. – Он ударил ее без размаха. Просто кольнул ножом и раскроил живот. Оборачиваться не стал. Знал, ни она, ни тот бородатый не выживут.
Он быстро зашел в Ксюхину квартиру. В гардеробе, где висела одежда Кузьмы, подобрал себе брюки, свитер, теплую куртку. Но прежде чем одеться, в ванной тщательно обработал рану на спине йодом. Кровь все равно продолжала течь. На спине было три ранки. Три дробины попали в него.
Гуляев от злости стиснул зубы.
– Вот гад! Он чуть не пристрелил меня.
Потом он надел свитер, сверху теплую куртку, сменил тапочки на утепленные кроссовки.
Забрав из секретера все деньги, какие были в шкатулке, Гуляев позвонил по оставленному ментами номеру.
Услышав в трубке мужской голос, сказал:
– Эй, ленивый! Ты меня ищешь? Ну так я еще двоих замочил. У них кишки расползлись по полу. – Говоря так, он хотел «взвинтить» мента, и, кажется, получилось.
– Гуляев! Ты думаешь, сможешь и дальше безнаказанно убивать? – спросил Калинин, дав знак Шевелеву проверить, откуда звонок.
– Пока, мент. Жди новых трупов, – сказал Гуляев и положил трубку, уверенный, что они засекли, откуда звонок.
Немного испортилось настроение. «Оказывается, им уже известна моя фамилия. Скоро будут тут. Надо уходить».
Но перед тем как уйти из квартиры, Гуляев позвонил на ноль три и, представившись горько скорбящим мужем раненной в живот девушки, выяснил, в какую больницу ее отвезли.
– Теперь полный порядок, – придирчиво осмотрел он себя в большое настенное зеркало и, застегнув «молнию» на теплой кожаной куртке, вышел, оставив дверь не закрытой. Ключ с собой не взял. Теперь он ему ни к чему. И сюда он больше не вернется.
Во дворе стоял бесхозный «Запорожец» желто-оранжевого цвета. Раза два Гуляеву пришлось воспользоваться им, но сейчас он пошел к стоянке, где стояла новенькая Ксюхина «девятка».
Глава 26
Лешка стоял перед дверью учительницы Надежды Павловны и держал палец на кнопке звонка.
Звонил долго. Решил переть внаглую.
Дверь открылась. Надежда Павловна вышла заспанная.
– Это опять вы? Что вам нужно на этот раз?
– Извините меня. Но мне больше некуда идти. Я ранен, – Лешка показал окровавленное плечо. – Нужно остановить кровь.
Надежда Павловна жалостливо всплеснула руками.
– Опять ранены? Боже мой! Да что же это такое? Заходите, черт бы вас побрал.
Лешка устало плюхнулся на стул, стоящий в прихожей, и почувствовал приятную слабость. Хотелось просто закрыть глаза, забыть обо всем и сидеть так долго-долго. Он даже не заметил, что Надежда Павловна делала и делала ли вообще что-нибудь. Вроде только зашел, сел на стул, и вдруг ее голос, мягкий, по-домашнему тихий:
– Все, Алексей. Я сделала все, что смогла. Но лучше бы вам в больницу. Вас уже шатает от слабости. Вы потеряли много крови.
– Нельзя мне, Надежда Павловна, в больницу. Понимаете, там девушка, ее пытался убить тот маньяк, о котором писали в газете.
– Маньяк-потрошитель?
– Да. И у меня предчувствие, что он захочет прийти и добить ее. Потом – меня. Может, и наоборот. Только я сидеть и ждать не могу. Мне надо с ним встретиться.
– А может, все обойдется? – спросила Надежда Павловна с откровенной жалостью.
Лешка улыбнулся.
– Нет, Надежда Павловна. Этот человек не сможет спокойно жить. Сегодня у него случился прокол. Он не убил меня и девушку. Он не переживет такое. Самолюбие убийцы задето. А раз мы его знаем в лицо…
Женщина понимающе кивнула головой и сказала:
– Могу я вам чем-то помочь? – Она хотела посоветовать Лешке обратиться в милицию, но вспомнила, что они и так ищут его. Стало стыдно за свой звонок. Но не сказала про него, не смогла. Потому и предложила помочь, чтобы как-то искупить грех.
– Можете, – сказал Лешка. – Позвоните на центральную «Скорую». Спросите, в какую больницу отвезли девушку с ножевым ранением в живот. Скажите, вы ее сестра.
Надежда Павловна охотно согласилась, сняла трубку.
После разговора с центральной диспетчерской и почти четырехминутного ожидания, пока диспетчер выясняла, какая машина выезжала по указанному адресу, пока устанавливала с ней связь, чтобы выяснить номер больницы, Надежда Павловна сказала:
– Ее отвезли в шестьдесят четвертую городскую больницу. Это на улице Вавилова.
Лешка надел куртку.
– Как же вы доберетесь? Сейчас четвертый час ночи.
Лешка улыбнулся. Подошел и поцеловал учительницу в щеку.
Она покраснела.
– Мне так нравится смотреть на ваше лицо, когда вы краснеете. Вы тогда такая красивая, – сказал он вместо ответа и вышел.
После минутного раздумья Надежда Павловна подошла к двери и негромко позвала:
– Алексей!
Услышала, как хлопнула дверь в подъезде.
