2
Итани была владелицей парикмахерской неподалёку от гостиницы «Ориенталь» в Кобэ, и Сатико с сёстрами всегда причёсывались только у неё. Услышав от кого-то, что Итани охотно оказывает услуги по части сватовства, Сатико поговорила с ней о Юкико и дала ей фотографию сестры. И вот, когда на днях Сатико, как обычно, пришла в парикмахерскую, Итани, улучив несколько свободных минут, предложила вместе выпить чаю в холле гостиницы, а заодно и побеседовать. Тогда Сатико впервые и услышала об этом женихе.
Разумеется, сказала Итани, она прекрасно понимает, что следовало прежде заручиться согласием Сатико, но ведь, замешкавшись, можно упустить хорошую партию. Вот она и решила не теряя времени показать фотографию госпожи Юкико одному человеку, озабоченному поиском невесты. Полтора месяца этот человек не подавал никаких вестей, и она уже не надеялась, что дело сладится, но на днях он снова напомнил о себе, — оказывается, всё это время он пытался разузнать все подробности о семье Макиока. Теперь у него есть полное представление и о главной линии рода в Осаке, и о боковой ветви семьи, и, наконец, о самой Юкико. Он даже наведался в гимназию, где она училась, побеседовал с преподавателями каллиграфии и чайной церемонии.[6] Докопался он и до нашумевшей в своё время газетной статейки и, чтобы удостовериться в её ошибочности, обратился в редакцию газеты.
Впрочем, Итани, со своей стороны, постаралась развеять всякие сомнения на этот счёт, сказав, что ему достаточно встретиться с госпожой Юкико, чтобы понять, способна она поступить так, как рассказывалось в газете, или нет. Тут, по словам Итани, он проявил скромность, заметив, что не может считать себя ровней семье Макиока и, будучи человеком небогатым, не смеет помышлять о такой невесте, а если бы, паче чаяния, этот брак всё-таки состоялся, ему было бы нестерпимо обрекать госпожу Юкико на жалкое существование. Но если есть хотя бы малейшая надежда, он просит по крайней мере упомянуть о себе в разговоре с семейством Макиока.
Итани располагала сведениями, что предки жениха, вплоть до его деда, были вассалами одного из мелких князей в Хокурику[7] и что до сих пор сохранилась часть их родового имения, так что в смысле происхождения он не настолько уж уступает семье Макиока. Разумеется, Макиока — один из старейших родов, когда-то в Осаке эта фамилия была известна всем и каждому, но, простите великодушно, заметила Итани, если без конца поминать прошлое, госпожа Юкико просто-напросто упустит возможность выйти замуж. Так не лучше ли проявить терпимость? В настоящее время доход жениха невелик, это верно, но ведь ему ещё только сорок один год, и он вправе рассчитывать на прибавку к жалованью. Кроме того, по его словам, у служащих иностранной фирмы больше свободного времени и, увеличив число занятий по вечерам, он вполне сможет зарабатывать в месяц свыше четырёхсот иен. Так что молодожёны смогут даже держать прислугу.
Что же касается человеческих качеств жениха, то младший брат Итани знает его ещё со школьной скамьи и, что называется, готов поручиться за него головой. Конечно, продолжала Итани, будет лучше, если они сами разузнают о нём, но она может с уверенностью сказать, что он до сих пор не женат только потому, что не мог найти себе невесту по вкусу. Он жил в Париже, да и лет ему уже порядком, поэтому нельзя с уверенностью утверждать, что у него не было в прошлом никаких сердечных привязанностей, но, познакомившись с ним, она сразу поняла: вот по-настоящему серьёзный человек, не из тех, что развлекаются да повесничают. Разумеется, всякий основательный человек хочет взять в жёны женщину красивую, но у него — возможно, причиной тому его пребывание в Париже — требования ещё строже: он женится лишь на истинно японской красавице, благонравной, женственной, грациозной, умеющей носить кимоно. Как она будет выглядеть в европейской одежде, ему совершенно безразлично, лишь бы у неё было привлекательное лицо, а главное — красивые руки и ноги. По мнению Итани, госпожа Юкико как нельзя лучше отвечает этим требованиям.
Таков примерно был рассказ Итани.
Совмещая дела в парикмахерской с заботой о муже, много лет прикованном к постели, Итани в то же время сумела помочь одному из своих младших братьев добиться степени магистра медицины, а нынешней весной отправила свою дочь в Токио учиться в университете Мэдзиро. Уже одно это доказывает, что голова у Итани работает куда лучше, чем у других женщин. При её редкостной практической смётке Итани была совершенно лишена присущей женщинам обходительности, и оставалось лишь удивляться, как ей удастся ладить со своими клиентками. Она никогда не прибегала к словесным ухищрениям и недомолвкам, а прямо говорила, что думает. В этой её прямоте, однако, не было ничего нарочитого, напротив, создавалось впечатление, что она просто-напросто обязана сказать правду, и потому резкость её суждений обычно не вызывала в собеседниках обиды. Поначалу Сатико, слушая торопливую, возбуждённую речь Итани, подумывала про себя: «Не много ли она себе позволяет?» — однако потом поняла, что именно в этом проявляется расположение и доброжелательность по-мужски энергичной, привыкшей главенствовать над другими Итани.
Но ещё более сильное впечатление на Сатико произвела обезоруживающая убедительность её аргументов — волей-неволей пришлось сдаться. Сатико пообещала в ближайшее время посоветоваться с живущей в Осаке старшей сестрой, а также предупредила Итани о своём намерении навести кое-какие справки о прошлом жениха. На том разговор тогда и закончился.
Вероятно, были люди, подозревавшие, что, коль скоро Юкико, третья из четырёх сестёр, в свои тридцать лет так и не смогла выйти замуж, к этому должны иметься веские причины. Однако в действительности никаких таких причин не существовало. Если уж на то пошло, всё дело было в том, что и Цуруко, старшая из сестёр, и Сатико, и сама Юкико всё ещё не могли забыть славу старинного рода Макиока и роскошь, которая окружала их в последние годы жизни отца, — одним словом, то особое положение в обществе, которое давала им принадлежность к этой почтенной фамилии. В стремлении найти для Юкико достойного жениха они неизменно отклоняли предложения, поначалу буквально сыпавшиеся на них, — в каждом претенденте неизменно отыскивался какой-нибудь изъян. Постоянные отказы привели к тому, что уже не осталось желающих заводить разговоры о сватовстве. Между тем финансовое положение семьи становилось всё более шатким. И когда Итани советовала Сатико забыть о прошлом, она руководствовалась самыми добрыми побуждениями.
Расцвет дома Макиока продолжался самое большее до середины двадцатых годов, и о его былом могуществе помнили теперь лишь старые жители Осаки. Уже в середине двадцатых годов начали сказываться расточительство главы дома, его упущения в делах, именно тогда на него обрушились первые крупные неудачи. Вскоре после этого он скончался. Масштабы дела заметно сократились, а потом пришлось продать знаменитый магазин в Сэмбо, основанный ещё во времена сёгуната. [8] Но и много лет спустя Сатико и Юкико всё ещё жили воспоминаниями о былом величии своей семьи. И пока на месте старого строения не выросло новое здание магазина, они, проходя мимо знакомых глинобитных стен, с нежностью и грустью заглядывали за старомодную шторку при входе.[9]
В семье Макиока сыновей не было, и в старости, удалившись от дел, отец передал права главенства в доме мужу Цуруко — Тацуо, своему приёмному сыну. Вслед за тем он выдал замуж Сатико, и молодожёны основали боковую ветвь рода. Несчастье третьей дочери, Юкико, состояло в том, что, когда она достигла брачного возраста, отец уже не мог найти для неё хорошую партию, а со старшим зятем, Тацуо, полного взаимопонимания у неё не возникло.
Тацуо был сыном банкира и до женитьбы служил в одном из осакских банков. Сделавшись наследником дела Макиока, он предпочитал, чтобы все практические вопросы решали тесть и старший приказчик. После смерти тестя он, не считаясь с возражениями своячениц и других родственников, полагавших, что дело ещё можно спасти, дал магазину уплыть в руки человека, предки которого служили у Макиока. Сам же Тацуо вернулся в банк.
В отличие от старого Макиоки, с его привычкой потворствовать собственным прихотям, Тацуо был человеком здравомыслящим, но чересчур робким. Вот почему он почёл за лучшее не подвергать себя риску и продать магазин, нежели пытаться в борьбе с многочисленными трудностями поднять из руин дело, в котором мало смыслил. Такое решение подсказало ему именно чувство долга перед семьёй, которую он
