наводнение началось, по-видимому, вскоре после того, как Таэко добралась до школы. Насколько ей известно, местность, где находится школа, пострадала от наводнения особенно сильно, и она с самого утра беспокоится за сестру. Тэйноскэ отправился на поиски Таэко — это было около одиннадцати часов утра. Примерно час назад туда же отправился Сёкити, который примчался из Осаки, чтобы узнать, как обстоят дела у них в Асии. Пока никто из них не вернулся, и она не знает, что думать…
Окубата немного помялся, а потом, как и ожидала Сатико, спросил, нельзя ли ему остаться подождать здесь, пока вернётся Таэко. «Пожалуйста, сколько вам будет угодно», — любезно ответила Сатико и ушла к себе. Сказав одной из служанок, что гость пока не уходит, она распорядилась подать ему ещё чаю и несколько последних журналов.
— Эттян, пойди сюда, пожалуйста, — позвала Сатико. Беседуя с Окубатой, она заметила, что девочка несколько раз заглянула в гостиную, как видно, желая узнать, кто пришёл. — Эттян, почему ты заглядываешь в комнату, когда я разговариваю с гостем? Это нехорошая привычка.
— Я не заглядывала.
— Не нужно говорить неправду, я видела. Воспитанные девочки так себя не ведут.
Эцуко залилась краской и виновато потупилась. Вскоре, однако, Сатико снова услышала её шаги на лестнице.
— Вернись, пожалуйста. Оставайся у себя в комнате.
— Почему?
— Ты должна учить уроки. Очень возможно, что завтра у вас в школе будут занятия.
Усадив девочку за учебники и поставив около её письменного стола ароматическое курение от комаров, Сатико вернулась к себе в комнату и прошла прямо на веранду, откуда хорошо просматривалась улица: она надеялась с минуты на минуту увидеть направляющихся к дому Тэйноскэ с Таэко.
С соседнего участка послышался густой басовитый голос:
— Хильда! Хильда! — Г-н Штольц с поднятой вверх рукой шёл через сад к жене, возившейся с чем-то на заднем дворе. За ним шествовали Петер и Роземари. Увидев мужа, г-жа Штольц вскрикнула и бросилась ему на шею. В саду было ещё светло, и сквозь листву деревьев, растущих вдоль изгороди, Сатико хорошо видела это супружеское объятие, напомнившее ей европейские кинофильмы. Потом г-жа Штольц принялась осыпать поцелуями Петера и Роземари.
Сатико поспешила незаметно уйти с веранды, а г-жа Штольц, как видно не подозревая, что та наблюдала за ними, в порыве какой-то безумной радости подбежала к изгороди, крича во весь голос:
— Госпоша Макиока! Мой муж здесь! Петер и Роземари здесь!..
— Как я рада за вас! — откликнулась Сатико, выйдя на веранду. В тот же миг в соседнем окне показалась Эцуко.
— Петер-сан, Руми-сан! — радостно закричала девочка. — Ура! Ура!
Дети принялись махать друг другу руками. Их примеру последовали и Хильда Штольц с мужем.
— Скажите, пожалуйста, вашему супругу пришлось проделать весь путь до Кобэ? — спросила Сатико.
— Мой муж не ходить Кобэ. Он встречать Петер и Руми на дорога. После это они идти сюда всё вместе.
— Ах, вот как? Господин Штольц встретил детей по дороге в Кобэ? Как удачно, что они не разминулись. Петер-сан, — обратилась Сатико к мальчику: понять что-либо из слов г-жи Штольц было непросто. — Где вы встретились с вашим папой?
— На шоссе, неподалёку от Токуи.
— Неужели вы прошли пешком весь путь от Кобэ до Токуи?
— Нет, в Санномии мы сели на электричку и доехали до Нады.
— Вот как? Значит, электрички ходят до Нады?
— Да. А потом мы с Руми пошли по шоссе и неподалёку от Токуи встретили папу…
— Вам очень повезло. А как вы добрались сюда из Токуи?
— Мы шли по шоссе, но не всё время. Кое-где пришлось идти по железнодорожному полотну, а то и подниматься выше, в горы. В некоторых местах вообще нет никакой дороги…
— Какой ужас! Скажи, пожалуйста, на дорогах ещё много воды?
— Не так много… Только местами…
Ответы Петера звучали весьма неопределённо. Сатико так и не удалось понять, как именно они добрались до дома, где именно дороги были затоплены и что они видели по пути. Однако, судя по тому, что всё трое, в том числе и маленькая Роземари, благополучно добрались до дома, даже особенно не запачкавшись, вряд ли им встретились на пути какие-нибудь серьёзные преграды. Тревога охватила Сатико с новой силой. Если даже дети сумели так быстро добраться сюда из Кобэ, то муж и сестра давно уже должны были вернуться домой. Не означает ли это, что они в самом деле попали в беду? Да, с Таэко наверняка что-то неладно. Тэйноскэ же, возможно, даже вместе с Сёкити шатается разыскать её и спасти.
— Госпоша Макиока, ваш супруг, ваша сестра… Они всё ещё нет здесь?
— Нет. Ваши близкие уже дома, а их всё нет и нет. Что с ними могло случиться? Я места себе не нахожу…
Голос Сатико невольно дрогнул. Хильда Штольц, наполовину скрытая листвой, снова сочувственно прищёлкнула языком.
— Извините, пожалуйста… — послышался за спиной Сатико голос О-Хару. — Господин Окубата просил передать вам, что собирается уходить.
7
Сатико спустилась вниз. Окубата уже стоял в передней, в руке он держал ясеневую трость.
— Я слышал ваш разговор с этих, иностранных, семейством. Детям и тем удалось добраться до дома. Почему же до сих пор нет Кой-сан?
— Я и сама не могу этого понять.
— Почему же она так задержалась? Я должен отправиться туда и посмотреть своими глазами, что там происходит. Возможно, я ещё загляну к вам сегодня.
— Спасибо, но ведь уже совсем темно. Быть может, вам стоит ещё немного подождать?..
— Нет, я больше не могу сидеть сложа руки. За это время я уже успел бы дойти до школы и вернуться обратно.
— Ну, если вам так спокойнее…
На глазах у Сатико выступили слёзы. В эту минуту она благословила бы в душе любого, кто разделил бы её тревогу о сестре.
— Ну, я пойду… Право, вы не должны так волноваться.
— Спасибо вам. Будьте осторожны… — Сатико подошла к двери. — У вас есть фонарик?
— Есть.
Окубата взял с полочки свою панаму, под которой лежал фонарик и ещё что-то, что он поспешно сунул в карман. Сатико, однако, успела разглядеть, что это был фотографический аппарат. По-видимому, Окубата понял, что в такой день, как сегодня, появиться с фотоаппаратом было по крайней мере неуместно.
Проводив Окубату, Сатико некоторое время стояла в воротах, вглядываясь в темноту пустынной улицы. Потом она вернулась в гостиную и, чтобы хоть немного успокоиться, зажгла свечи и опустилась в кресло. Вошла О-Хару и робко спросила, можно ли накрывать на стол. Время ужина и в самом деле давно наступило, но Сатико не хотелось есть. Пусть Эцуко ужинает одна, ответила она. О-Хару пошла за девочкой наверх, но вскоре вернулась в гостиную: барышня тоже отказывается ужинать.
Было немного странно, что Эцуко, наверняка уже выучившая уроки, продолжает тихонько сидеть в своей комнате наверху, — обычно она сразу же спешила в гостиную. Но сегодня девочка, по-видимому, чувствовала, что лучше не докучать матери, а то, чего доброго, дело кончится нагоняем.
