— Мамочка, приезжай поскорее в Токио.
— Я приеду двадцать шестого или двадцать седьмого.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Эцуко-сан, возвращайся скорее! — закричала Роземари, бросившись вслед уходящей электричке. — Ауф видерзеен!
— Ауф видерзеен! — крикнула в ответ Эцуко, махая из окна рукой.
14
Сатико предстояло выехать в Токио двадцать седьмого числа утренним экспрессом «Ласточка». Накануне, укладывая вещи, она поняла, что вместе с подарками, приготовленными для родственников, у неё получится никак не меньше трёх чемоданов.
Справиться с таким багажом одной ей было не под силу, и Сатико подумала: а почему бы не взять с собой О-Хару? О Тэйноскэ можно не беспокоиться, ведь в доме остаётся Таэко, а присутствие О-Хару в Токио было бы удобно во многих отношениях. Пожелай Сатико, например, задержаться в Токио подольше, Эцуко, которой предстояло вернуться домой к началу занятий, могла бы уехать в Асию с О-Хару. В кои-то веки выбравшись в Токио, Сатико хотела побывать в театре и, уж во всяком случае, не думать каждую минуту о необходимости спешить домой.
— О-Хару, ты тоже здесь! — радостно воскликнула Эцуко, увидев выходящую из вагона вслед за Сатико служанку. Девочка приехала встречать мать вместе с Юкико и Тэруо, старшим сыном Цуруко.
Пока ехали в такси, Эцуко не умолкала ни на минуту, с видом заправской столичной жительницы обращая внимание матери и О-Хару на местные достопримечательности.
— Смотрите, это — здание «Марубиру», а вон там — Императорский дворец!
Сатико отметила про себя, что за эти несколько дней щёки у девочки успели округлиться и порозоветь.
— Эттян, — сказала она дочери, — сегодня из поезда мы любовались горой Фудзи. Она была так хорошо видна! Правда, О-Хару?
— Да, прямо как на ладошке. И ни одного облачка на вершине.
— А когда мы проезжали мимо, она была вся в облаках.
— Выходит, мне больше повезло, — сказала О-Хару.
Когда машина поравнялась со рвом, окружающим Императорский дворец, Тэруо снял шапку, а Эцуко воскликнула:
— Смотри, О-Хару, это мост Нидзюбаси!
— На днях мы уже побывали здесь, вышли, из машины и поклонились императорской семье, — сказала Юкико.
— Правда, правда, мамочка!
— Когда же это было?
— На днях, ну… двадцать четвёртого. Петер, его папа, Юкико и я — всё мы выстроились здесь в ряд и поклонились.
— Вот как? Вы были здесь со Штольцами?
— Да, нас привезла сюда Юкико.
— И у вас хватило на это времени?
— Времени было в обрез. Господин Штольц ужасно нервничал и всё время глядел на часы…
Юкико рассказала, что, когда они с Эцуко примчались на пристань, Штольц с Петером уже поджидали их на палубе. Пароход отплывал в семь часов вечера, так что в их распоряжении оставалось почти четыре часа. Юкико намеревалась пригласить их выпить чаю в «Нью Гранд Отеле», но для чая было ещё рановато, и тогда ей вдруг пришло в голову, что они могли бы съездить в Токио. Дорога на электричке туда и обратно займёт около часа, стало быть, у них в запасе около трёх часов, а этого вполне достаточно, чтобы осмотреть центр города. Юкико знала, что ни Петер, ни его отец ни разу не были в Токио. Г-н Штольц колебался и согласился на предложение Юкико лишь после того, как она трижды заверила его, что они успеют вовремя вернуться в порт.
Приехав в Токио, они первым делом выпили чаю в отеле «Тэйкоку», затем сели в машину и поехали по городу. Они побывали у Императорского дворца, проехали мимо здания военного министерства, парламента, резиденции премьер-министра, военно-морского министерства, министерства юстиции, остановились около парка «Хибия», Императорского театра, здания «Мару-биру». Время от времени они выходили из машины, но большей частью разглядывали токийские достопримечательности из окна машины. В половине шестого они были уже на Токийском вокзале. Юкико и Эцуко собирались ехать со Штольцами в Иокогаму, чтобы проводить их в порту, но г-н Штольц решительно воспротивился этому. Впрочем, Юкико тоже опасалась, что после такою напряжённого дня ещё одна поездка в Иокогаму будет слишком утомительной для племянницы. Кончилось тем, что они распрощались со Штольцами на вокзале.
— Ну и как, Петеру понравилось?
— Да, по-моему, Токио произвёл на него большое впечатление. Как ты считаешь, Эттян?
— Он просто вытаращил глаза, когда мы проезжали милю всех этих высоких зданий.
— Это не удивительно. Господин Штольц видел Европу, а Петер не был нигде, кроме Манилы, Кобэ да Осаки.
— Наверное, он всё время думал про себя: «Вот это да!»
— А ты, Эттян?
— Я — другое дело. Я знала, что такое Токио.
— Ох, до чего же трудно мне было выступать в роли экскурсовода!
— Вы рассказывали им всё по-японски? — спросил Тэруо.
— Да, я рассказывала Петеру по-японски, а он переводил отцу на немецкий. Но беда в том, что слов вроде «парламент» и «резиденция премьер-министра» он не знал, так что кое-где мне приходилось прибегать к английскому.
— Неужели вы так здорово знаете английский язык, тётя? — воскликнул Тэруо. У него был очень чистый токийский выговор.
— Да нет, просто время от времени вставляла в японские фразы отдельные английские слова. Как по-английски «парламент», я знала, а вместо слов «резиденция премьер-министра» пришлось сказать по- японски: «Здесь живёт господин Коноэ».
— А я говорила с ними по-немецки! — похвасталась Эцуко.
— «Ауф видерзеен»?
— Да. Когда мы прощались на вокзале, я несколько раз сказала «Ауф видерзеен».
— Господин Штольц всё время благодарил нас по-английски…
Сатико пыталась представить себе, как её молчаливая, застенчивая сестра показывает Штольцам токийские достопримечательности. Какое любопытное зрелище, должно быть, являли тётка и племянница — одна в ярком летнем кимоно, другая в коротком платьице — рядом, с этила и европейцами, когда входили в отель «Тэйкоку» или останавливались перед государственными учреждениями и высотными зданиями в квартале Маруноути. И каким тяжким испытанием была, вероятно, эта экскурсия для г-на Штольца, который с обречённым видом плёлся за ними, не понимая ни слова из того, что говорила Юкико, и каждую минуту тревожно поглядывая на часы.
— Мама, ты была в этом музее? — спросила Эцуко, когда такси подъехало к Гайэнмаэ.
— Конечно. Не думай, что я совсем провинциалка.
В действительности, однако, Сатико не так уж хорошо знала Токио. Когда ей было лет семнадцать, она дважды приезжала сюда сотцом. Они останавливались в небольшой гостинице в районе Цукидзи, и Сатико много ходила по городу, но это было давно, ещё до Токийского землетрясения. С тех пор она была здесь только раз: возвращаясь из свадебного путешествия, они с Тэйноскэ провели в Токио три дня,
