– Как вы? – живо спросил он.
– Почему вы не оставили меня там? – прошептала она очень тихим голосом, ему пришлось даже нагнуться, чтобы разобрать смысл слов. – Почему вы не оставили меня в покое?
– О чем вы говорите? – взорвался он, вдруг разозлившись. – Вы отплыли на несколько миль. Вас течением уносило в море. Что, черт возьми, с вами происходит?
– Я хотела остаться там, – лепетала она тем же тихим голосом, почти в забытьи. – Там было так прекрасно!
– Но это было ужасно опасно!
– Вы должны были оставить меня там. – И слезы обильнее покатились из ее глаз.
Ее волосы, тяжелые от морской воды, лежали рядом как кипа морских водорослей, щеки и нос сильно обгорели от солнца. Линия шеи и плеч выглядела очень хрупкой, по-девичьи уязвимой, и неожиданно его гнев прошел. Конечно, он был озадачен, почти что раздосадован ее странной мечтательной покорностью, но зла на нее не было, и какие-то острые ощущения, чуть ли не желание тут же, на песке овладеть ею, вдыхали новую энергию в его уставшее тело.
– Если б я не помог вам, вы могли бы утонуть, – произнес он грубовато. – Вы этого хотели?
Некоторое время она не отвечала. Он чуть ли не физически ощущал, что она обдумывает ответ. Потом она сказала:
– Да, да, думаю, именно этого я и хотела. Полагаю, что с моей стороны это было глупо.
– Очень глупо, – подтвердил он. – Господи, я знаю, что вы были расстроены, но не так ведь все скверно, Лили.
Она лежала, не двигаясь, заливаясь тихими горючими слезами.
– Думаю, – сказал он, – мне надо помочь вам дойти до дома.
Она зашевелилась, повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Я действительно очень сожалею, что доставила вам столько беспокойства. – Лили произнесла эти слова каким-то бесстрастным тоном, как ребенок, который извиняется за плохое поведение.
– Никакого беспокойства. Я рад, что оказался здесь. Надеюсь, что и вы почувствуете радость, когда вам станет лучше.
– Вы не понимаете. – Она обняла себя руками, как будто ей вдруг стало зябко, несмотря на горячее солнце. – Дело не в том, что мне хотелось умереть, – этого не было. Мне просто не хотелось продолжать жить.
– А разве есть разница?
– Конечно, есть! Я просто не могла мириться со всем этим…
– Вы правы, – отозвался он. – Я не понимаю. Мне не пришлось наблюдать, как умирает мой отец. На мою долю не выпало этого. – На какое-то мгновение его опять разобрала злость. «Твой отец, о ком ты так теперь горюешь, послал на смерть моего отца», – хотел сказать он, но знал, что сейчас не время и не место сводить счеты. – Многим людям приходится переживать то, через что вы сейчас проходите, – практически, большинству людей – но они не пытаются утопиться… Знаю, что это нелегко, но вы справитесь с этим.
Она откинула назад голову, зажмурилась и рассмеялась.
– Лили! – резко одернул он.
– Если бы вы только знали! Если бы дело было только в этом… – Она внезапно оборвала смех, встряхнула головой. – Поверьте мне, Ги, я хотела бы избавиться от значительно большего, чем просто от медленной пытки смотреть, как умирает отец.
Он почувствовал, как у него на затылке зашевелились волосы.
– А именно?
Она опять тряхнула головой.
– Ну, нет, вам незачем задумываться над моими проблемами, да я и сама не хочу говорить о них.
Последние слова она отбарабанила отчетливо и резко; ее захватили эмоции, подумал он вначале, но потом понял, что у нее начали стучать зубы.
– Я все-таки думаю, что мне надо проводить вас домой. – Ги прошел к тому месту, где они оставили одежду, надел шорты поверх плавок, которые практически уже высохли, поднял с песка ее юбку и туфли и принес их; она продолжала оставаться неподвижной, но уже сидела на песке, крепко сжав руки вокруг колен. Изредка ее била дрожь.
– Пойдемте, – предложил он.
Она послушно встала, взяла у него юбку, запахнула ее вокруг талии, но ее пальцы слишком дрожали, и она не могла застегнуть пуговички, ему пришлось помочь ей. Делая это, он особенно оценил, какая у нее прекрасная фигурка, но старался не обнаруживать своих восторгов. Лили скользнула ногами в туфли. Он полуобнял ее простым дружеским объятием, борясь с охватывающим его волнением.
По дороге она вдруг остановилась, посмотрела на него.
– Вам не надо идти ко мне домой. Теперь я уже доберусь сама.
И вдруг его охватило совсем иное чувство, отличное от того, которое его привело на остров: все его существо пронзило страстное беспокойство и влечение к ней.
– Я бы предпочел сам убедиться в этом, – произнес он, еще крепче сжимая ее талию и увлекая ее вперед.
