Он помолчал, печальной улыбкой отвечая на ее изумленный вопрос.
– Извините меня – я действительно обязан был объяснить по телефону, что я не тот Дэн Диффен, кого вы имели в виду, но должен признаться, что меня долгое время занимает дело вашей бабушки. Конечно, я был еще ребенком, когда мой отец представлял ее интересы, но я знаю, что, по его убеждению, она была осуждена чуть ли не напрасно, и поэтому я не смог упустить возможность поговорить с вами об этом.
– Не знаю, что и сказать. – Джулиет была явно разочарована. – Я так надеялась, что ваш отец сможет мне рассказать что-нибудь о том, что случилось. Как я вам уже говорила, я приехала сюда из Австралии. Мы уехали, когда мне было четыре года, и я подумала, что, возможно, как ее адвокат он сможет сообщить мне новые подробности. Ну а поскольку это невозможно, думаю, мы попросту теряем время.
Дэн Диффен задумчиво поглядел на нее. Он тоже был разочарован – когда она позвонила, он подумал, что наконец-то ему улыбнется удача и он обнаружит просвет в этом деле, которое столько времени занимало его мысли, причем не только в личном, но и в профессиональном отношении. Но в любом случае он лучше, чем Джулиет, скрывал свои чувства, ибо считал, что еще не все потеряно. Никто не собирался преподносить ему разгадку на тарелочке, как он думал, но тогда не в этом ли заключается жизнь?
– Не думаю, что соглашусь с вами, что мы тратим время зря, раз уж мы собирались поговорить. – Он провел рукой по своим темным густым коротким волосам. – Послушайте, а может, выпьем кофе? Миссис Озуф поставила его минут десять назад, и он должен быть скоро готов.
Джулиет заколебалась. Она не особенно понимала, что он имеет в виду, и у нее мелькнула мысль, а не ломает ли он перед ней комедию. Но несмотря на то, что Дэн вытащил ее сюда под ложным предлогом, он не был похож на человека, с кем следовало бы избегать оставаться наедине, и, кроме того, хотя она не представляла, что может он поведать, ей почему-то не хотелось закрыть дверь и оборвать связь с прошлым, которую она вроде бы установила вне семьи.
Как бы в подтверждение, из кухни донесся запах свежесваренного кофе, и она решилась:
– Хорошо, благодарю вас. Хотя, по правде говоря, я все еще не вижу смысла.
– Через минуту я попытаюсь объяснить. Садитесь, я принесу вам кофе.
Джулиет присела на краешек коричневого кресла с вытертыми подлокотниками, поджав под себя ноги и сожалея, что вместо брюк надела льняной костюм с мини-юбкой. Там, в Ла Гранже, ей показалось, что это будет выглядеть пикантно и красиво, как раз подходящий наряд для старого затхлого адвоката. Здесь же, в этой комнате, пропитанной агрессивным мужским духом, она стеснялась своих обнаженных ног и чувствовала себя на удивление уязвимой.
– Ну вот и мы. – Дэн вошел в комнату, держа в руках кофейник и покрытый эмалью поднос с двумя кружками и вазочкой с сахаром.
Цель ее визита понемногу отодвинулась на дальний план, Джулиет обратила на это внимание, когда он ставил угощение на низкий столик. На близком расстоянии аромат кофе стал еще сильнее.
– Так почему вы говорите, что мы, возможно, не тратим время попусту? – спросила Джулиет, пока он разливал кофе.
Он пододвинул ей через стол чашку и задержал взгляд на ее длинных загорелых ногах, слегка улыбнувшись. Но он ничего не сказал. Почему-то он подумал, что мисс Джулиет Лэнглуа не оценит шутку, даже если она прозвучит как явный комплимент.
– Мой отец был адвокатом старой школы, он получил образование во Франции и был по складу больше французским, нежели английским юристом, какие в основном практикуют сейчас. Он принял на себя дела своего отца, и партнеров у него не было – он любил работать в одиночку. Когда он умер, все его текущие дела были переданы в другие фирмы, а мне выпало разобраться с его конторой и архивами. Это была довольно нудная работа, поэтому большую часть материалов я уничтожил. Но одно досье я сохранил, потому что оно весьма притягивало меня и, насколько мне известно, тревожило моего отца. Это досье имеет отношение к делу вашей бабушки.
– В самом деле? – Джулиет с интересом подалась вперед, забыв раздражение. – И оно все еще у вас?
– Ну да. – Он встал, подошел к тяжелому старинному шифоньеру, стоявшему в углу, и вытащил оттуда досье, перевязанное розовыми тесемками. Он принес его и аккуратно положил на стол возле кофейных чашек. – Вот оно.
ГЕНЕРАЛЬНОМУ ПРОКУРОРУ
ПО ДЕЛУ СОФИИ ЛЭНГЛУА – НОЯБРЬ 1972.
Нервный комок дернулся в горле Джулиет. Она не отрываясь смотрела на досье, почти загипнотизированная словами на обложке. ГЕНЕРАЛЬНОМУ ПРОКУРОРУ ПО ДЕЛУ СОФИИ ЛЭНГЛУА. Увидеть это воочию! Сам факт вызвал у нее почти шок, явился вещественным воплощением того, что поначалу казалось вымыслом, чем-то таким, чего вообще могло никогда и не быть.
– Вот оно все здесь, – сказал Дэн. – Все мельчайшие подробности. Точнее сказать, все мельчайшие детали – те, о которых решили сообщить моему отцу.
Голос его был преисполнен особого смысла. Джулиет посмотрела прямо ему в глаза и прочитала в них подтверждение тех же сомнений, что высказывала Катрин.
– Вы хотите сказать… что это может быть и неправда?
– Я знаю, что мой отец всегда верил в невиновность Софии, это занимало его ум. Если говорить профессиональным языком, он был как расщепленный, расколотый пополам сук. С одной стороны, он руководствовался указаниями, полученными от своего клиента, а она постоянно подтверждала свою вину. С другой стороны, его не оставляло тягостное чувство, что он подвел ее, не настояв и не убедив ее в том, чтобы она оправдалась на суде. Честно говоря, я думаю, что все это дело имеет отношение к его ранней смерти – в шестьдесят пять лет у него случился сердечный приступ, а всем известно, какую роль играют в таких случаях стрессы.
– Мне так жаль…
– Вашей вины здесь нет. И вины вашей бабушки тоже. Адвокат должен иметь свои понятия об этике. Я напомнил об этом лишь для того, чтобы сказать, что у меня настоящий, личный интерес к этому делу. Но, возвращаясь к вашему вопросу – верю ли я в эти обвинения и в то, что содержит это досье, – скажу, что если ваша бабушка невиновна, как был убежден мой отец, – значит, обвинения, выдвинутые против нее,
