он приказал немедленно присоединить все это к прочим трофеям.
«
Их встретила тишина. Но не угрюмое безмолвие заброшенного склепа, а просто сонное молчание уютного семейного счастья. Завоеватели переходили из комнаты в комнату и находили все те же свидетельства остановленной мгновение назад бурной жизни. Остановленной?…
Но если прислушаться, если встать совсем тихо и подождать, то рядом начинали звучать чьи-то голоса. Горожане ссорились, смеялись, пели. Лаяли собаки, мяукали кошки, плакали дети. А затаившись в непроницаемой тени, можно было увидеть, как невидимые руки переставляют бокалы или поправляют драпировку. Привидения? Город мертвых…
Это было похоже на сумасшествие: за каждым их шагом наблюдали тысячи невидимых глаз, их обсуждали тысячи непонятных голосов. Брул Копьебой, верный пикт, ходил за царем по пятам, выискивая безумными покрасневшими глазами возможного противника. И вот, словно почуяв добычу, словно заметив неуловимое движение, он выхватил меч и рубанул воздух. О, ужас! — окровавленное тело прекрасной девушки рухнуло к его ногам… Обезумев от ярости и страха, он закружился по комнате, неистово размахивая мечом. И каждый удар его находил новую жертву. Кулл с содроганием смотрел на кровавую жатву.
Казалось, воздух в комнате сгустился и зашептал что-то невнятное и угрожающее. Меч пикта увяз будто в патоке — король рванулся к Брулу, но, чувствуя удушье, взревел, как раненый тигр. Его голос потонул в грохоте чудовищной невидимой волны. Она подхватила людские тела, как жалкие щепки, и все набирая мощь, подобно стремительной реке, поволокла их, швыряя из стороны в сторону, к провалу ворот — в белые пески пустыни…
…Захлебнувшись собственным криком, Кулл открыл глаза. Горло саднило. Он потянулся к кубку и глотнул вина. Словно наяву, он видел захлопнувшиеся ворота — бесконечно черные, в отвратительных разводах запекшейся крови. О боги, как мчались они тогда прочь! Пыльные бури шли по пятам, солнце сжигало плоть. Воины бросали повозки и теряли людей…
Многие валузийцы из его войска потом избавились от трофеев: они рассказывали, что по ночам к ним приходят призраки из пустынного города и манят их вернуться. К королю никто не явился, так же как и к наемникам-варварам. Забавно! Хрупкая магия Древних могла короля напугать, но, похоже, не могла ему повредить.
Печалило Кулла другое. Потеряв столько времени и людей, он так и не раскрыл секрет таинственного города, он даже не убедился в истинности слов старинного папируса.
Отпив еще вина король вдруг почувствовал странную слабость: язык отказывался повиноваться, руки онемели, и неприятный холод побежал вниз по позвоночнику. Отрава! Последним движением Кулл швырнул кубок, и тот покатился по полу, оставляя за собой кровавый след в форме полумесяца. Кулл повалился навзничь, глаза его закрылись, все поглотила тьма…
Мгла постепенно рассеивалась, в тумане начали проступать очертания знакомых предметов. Правда, пропорции казались странно искажены — король вновь увидел свою спальню, но только так, как если бы находился под потолком возле двери. Свет факела, необъяснимо размытый, терялся в глубине комнаты. Из сада же проникали лучи столь яркие, что казалось, они могли поджечь деревянную мебель. Виноградные лозы, вьющиеся по стенам, с любопытством охотящихся змей заглядывали в окно.
С ужасом Кулл понял, что видит собственное тело, распростертое на постели… И пятна ядовитого вина на полу. Грязное колдовство! Но нет, он не умер — хриплое дыхание вырывалось из полуоткрытого рта, грудь тяжело вздымалась, пальцы судорожно сжались в кулаки. Он, Кулл, правитель Валузии, утопит в крови проклятый заговор, он сам отыщет и уничтожит… Только — кто же он сам? Кулл, мальчик с Атлантиды, жалкий раб на галере, удачливый пират с Западных островов, завоеватель Валузии или вот этот, монарх лежащий там, внизу, как растоптанная жаба? Нет, все они собраны в нем, он — единственный и бессмертный, он — Кулл!
Ветер донес до короля острый запах опасности, и он, предполагая выследить неведомого отравителя, силой своего желания мгновенно перенесся в незнакомый сводчатый зал.
Под каменными сводами звучали слова:
— Итак, Кулл повержен. Вы можете выполнить ваше предназначение.
Чей-то голос с грубыми интонациями возразил:
— Мы знаем тебя, колдун, и верим тебе, насколько можно верить магу и колдуну. Но как ты докажешь, что этот миг настал?
Ужасный звук разорвал гулкую тишину зала — колдун смеялся.
— Я вижу его! Он здесь!
— Он здесь… — в испуге зашевелились, зашептали придворные, забряцало оружие, заплясали по стенам чудовищные тени.
— Не бойтесь, глупые черви! Великий Кулл — такая же игрушка в руках судьбы, как и вы. Он лежит в своей спальне, словно жертвенное животное, недвижный и безмолвный. Идите и прикончите его, и вашей наградой станет жалкая золотая пыль короны короля Валузии. Вы обратились ко мне за помощью — но не забудьте об оплате!
Свет факелов на стенах озарял группу людей, окружавших тощее существо — получеловека, полутруп. Тулса Обреченный!
«
Чудовищные видения помчались перед глазами Кулла: разверзалась земля, и огненная лава хлестала из трещин, огромные деревья пылали, как факелы, море вскипало — пена и пар вздымались к небесам. Грязевые потоки затопляли долины, покрывая их толстым слоем серой массы, как коростой. Неведомые существа, мерзкие и громадные, в бессильной злобе разевая зубастые пасти, корчились и умирали. Среди всего этого хаоса стоял человек и смеялся от радости. Он был юн, красив и счастлив, но взгляд его огненных глаз сметал в бездонную пропасть целые народы. Тулса Обреченный — воплощенное зло, соратник великого Змея, творец безмолвного ужаса и страданий.
Кулл с содроганием понял, о какой оплате говорил колдун, — кровь! Его кровь. В темноте подземелья, под заклинания, слова которых не может произнести ни один человеческий язык, он устроит магический ритуал. И Кулл, атлант, варвар, король Валузии, будет ввергнут в вечное рабство.
Перед мысленным взором Кулла распахнула жадную пасть бездна: он казался себе беспомощнее червяка перед ревущим ураганом.
Но все-таки кое-что король еще мог сделать. Он стал внимательно приглядываться к заговорщикам. Их было пятнадцать, они толпились в тени и переговаривались вполголоса. Но вот один, видимо предводитель, выступил вперед, и блики от факелов заплясали на броне Алой Стражи. Воин взмахнул рукой и подал шепотом какую-то команду. Повинуясь приказу, люди поодиночке стали выходить из тени и скрываться в проеме, который открыл перед ними колдун. И доспехи на каждом из них были алого цвета.
Своих телохранителей — Алых Стражей — король знал в лицо. Он помнил их манеру двигаться, их походку, их стать, особенности вооружения. Он мог бы узнать их даже в темноте — по голосам, в бою — по ударам меча. Он знал их, как отец знает своих сыновей. И теперь пристально вглядывался он в спины этих негодяев. Предатели!
Но нет, ни одного известного ему воина не увидел Кулл в веренице теней. Заговорщики толкались и шикали, бормотали вполголоса какие-то ругательства, неловко цеплялись мечами за выступы стен, но это были чужие голоса, нелепые манеры. Что-то знакомое почудилось ему — крючковатый нос одного, срезанный подбородок другого… Члены Совета? Изгнанники? Или наемники? Так или иначе, но они шли убивать, шли тайными коридорами, подгоняемые мечтой о власти и ненавистью к нему — завоевателю.
Конечно, только проклятый Тулса Обреченный знает все хитросплетения переходов и туннелей, проложенных еще первыми строителями дворца. С тех пор минули века, тысячи правителей канули в прошлое, оставив потомкам лишь свое изображение в Зале Статуй. Тайна лабиринтов переходила к очередному царю вместе с короной. Впрочем, этот обычай был нарушен достаточно давно — когда первый
