Лисса удивленно повернулась. Мягкие губы Риа слегка дрожали, выдавая ее волнение.
— Я помогу снести твои вещи вниз. Я не хочу, чтобы мои дядя и тетя слышали.
Сердце Лиссы сильно забилось.
— Ты думаешь, что он последует за мной, да?
— Нет, — честно ответила Риа. — Я думаю, он попытается остановить тебя, но как только ты уедешь, я не думаю, что он будет искать тебя.
Губы у Лиссы криво изогнулись, она понимала, что девочка права.
— А какое объяснение ты дашь, когда они увидят, что я уехала?
— Это моя забота, не твоя.
В конце концов Лисса покинула Атдаир тихо и спокойно. Когда все совершилось, Риа предстояло только сказать своей тете об отъезде Лиссы. Дела и обязанности Ниалла держали его далеко от замка до позднего вечера.
Встреча Риа с тетей произошла около полудня, когда Анна спустилась в сад, надеясь найти там свою племянницу вместе с Лиссой.
Анна избегала этого момента долго, она боялась этого с того самого позднего ночного часа, когда впервые поняла, что Ниалл оставил ее постель, и услышала, как он ушел из своей комнаты. Теперь она хотела посмотреть в глаза Лиссе и удивлялась, что это может ей открыть.
Риа складывала срезанные цветы в корзину, ее волосы спадали ей на лицо. Анна с любовью смотрела на нее некоторое время.
— Риа?
Девочка подняла голову и несмело улыбнулась:
— Да, тетя Анна?
— Я не видела тебя все утро, милая. Ты не очень хорошо себя чувствовала?
— Я хорошо себя чувствую. — Риа сделала глубокий вдох, ожидая вопроса, который определенно будет следующим.
И он последовал.
— А где Лисса?
— Она… уехала.
— Уехала? — Анна недоуменно посмотрела на свою племянницу. — Что ты хочешь этим сказать?
— Она собрала все свои вещи и возвратилась в Эдинбург.
— Но… когда? И как? — Анна нахмурилась, совершенно изумленная.
— Сегодня утром. — Риа ответила на первый вопрос, а затем и на второй. — Мои шотландцы сопровождают ее.
От внезапного озарения глаза Анны округлились.
— Бог мой, Риа, ты не причинила ей вреда?
— Ей не причинили вреда. Ее также не увезли силой.
Анну переполняли различные чувства. Она ощутила необыкновенный прилив радости оттого, что Лисса Макичерн не будет больше доставлять ей беспокойство. Но она также почувствовала боль от понимания того, что ее племянница может составить для себя неверное представление о взрослых.
— Но я не думаю, что она могла уехать добровольно, — сказала она наконец.
— Она уехала, — ответила Риа просто.
Радость смешалась со страхом за будущее девочки.
— Риа, ты не можешь подчинять людей своей воле.
— Я могу, когда я права. Я — Макамлейд.
Анна беспомощно прижала девочку к своей груди, думая, какие беды может навлечь на себя Риа, если она будет чувствовать себя правой, и — Макамлейд.
Какое объяснение ее тетя представила дяде, Риа никогда не узнала. Их первая встреча произошла на следующий вечер. Риа спускалась по лестнице к ужину, а он ожидал ее внизу. Она смотрела сверху на него, ее сердце учащенно забилось, но она не смогла ничего прочитать по выражению его лица. Он не выглядел ни сердитым, ни довольным, но он настолько был похож на ее отца, что у нее заныло сердце. Неужели и отец сможет когда-нибудь так поступить по отношению к ее матери? Может, он уже так делал? Она не могла поверить в это.
Ниалл протянул было руку своей племяннице, но его рука застыла в воздухе, когда он увидел быстро промелькнувшее на ее лице недоверчивое выражение. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но что можно было сказать ребенку, у которого оказалось больше мудрости, чем у взрослых.
К нему подошла Анна, и он почувствовал неожиданную благодарность девочке, которая удержала его от разрушения всего того, что он любил в жизни. Даже его сыновья не значили для него так много, как эта женщина. Лисса Макичерн была ведьмой и околдовала его. Он взял свою жену за руку и ощутил себя более счастливым, чем заслуживал.
Никто больше не напоминал Риа о Лиссе. На ее место не была также приглашена другая компаньонка. Риа провела оставшиеся месяцы возле тети, и та рассказывала ей о дворе все, что помнила после своего первого визита, когда была еще невестой и когда все любили короля Джеми Стюарта.
В конце года, когда Лаоклейн и Дара приехали в последний раз, чтобы забрать свою дочь, они убедились в том, что не ошиблись, оставив ее здесь. Она выглядела здоровой и счастливой.
Анна улыбнулась, когда Дара обняла девочку и удивилась, как она выросла. Риа выросла и повзрослела во многих отношениях. Анна ощутила некоторое беспокойство и неудобство, когда Риа обнимала своего отца, напряженно всматриваясь в его лицо. В глубине души Анна подозревала, что Риа сравнивала брак своих родителей с браком своих дяди и тети и удивлялась. Невозможно было отрицать, что Лаоклейн и Ниалл Макамлейд имели сильное внешнее сходство. Анна боялась, что Риа могла размышлять, не является ли это сходство гораздо более глубоким, чем только внешность, и неужели Лаоклейн так же мало заслуживает доверия, как ее дядя.
Риа обняла своих дядю и тетю и каждого кузена по очереди, но как только она выехала в ворота между своими родителями, она ни разу больше не оглянулась на место, где провела целый год. Она ехала домой, в Галлхиел.
Глава 6
Франция, 1519 г.
Гавин Макамлейд был бы счастлив вернуться в Аирдсгайнн после первого года своего отсутствия, но он знал, что этого не случится. Не произошло этого и в конце второго года.
Когда он заговорил о своем страстном желании увидеть Северную Шотландию, Сенет Делисл, которого он считал своим другом, рассмеялся:
— Ну давай! Ты уже рассказывал мне о ветрах, которые гуляют по твоему старинному замку. И не говори, что ты променяешь комфорт наших казарм на тот жуткий холод!
— Комфорт! — Гавин ухмыльнулся, оглядывая длинную неуютную комнату, где располагались самые молодые солдаты герцога де Шанона, большинство из которых сейчас готовились ко сну.
— Здесь тепло и сухо. И у тебя есть постель! — Тонкое загорелое лицо Сенета было живым и веселым. Гавин знал, что Сенет был из богатого рода. Он обучался и воспитывался здесь, как и многие из них, в надежде заслужить себе дворянский титул.
— Что ж, — признал Гавин, — я не столько хотел бы вернуться в Аирдсгайнн сколько увидеть горы и озера. Земля здесь прекрасная, но она… мягкая.
По правде говоря, он когда-то считал Францию мягкой, тихой страной, так же как ее людей, язык и землю. Но скоро он пересмотрел свое мнение, особенно во время тех нескольких первых месяцев, когда он сидел каждый день, занимаясь полировкой кольчуги и затачиванием оружия, в то время как люди герцога тренировались в рукопашном бою. И хотя язык казался мягким по звучанию, его кажущаяся легкость едва
