Ардит полностью зависела от Исабел, которая заслуживала полного доверия, но Риа Макамлейд возбуждала ее интерес и воображение.
В то утро была и другая причина, почему ее внимание было привлечено к темноволосой дочери Лоаклей-на Макамлейда. Она внимательно оглядела красивую молодую девушку, отметив, как всегда, четкие черты ее лица, говорившие о решительности характера. Но она была очень милой. Леди Ардит приходилось следить за тем, чтобы использование имени ее отца никому не причинило бы вреда, даже тем, кто ненавидел ее и за внешность, и за ее имя.
— Риа, я хочу поговорить с тобой.
Риа грациозно поднялась:
— Наедине, моя госпожа?
— Конечно, и сейчас. — Слова были произнесены не так громко, но леди Ардит не оставляла ни малейшего сомнения в том, что все должны беспрекословно подчиняться ей.
Леди Ардит вышла из комнаты, шелестя черными юбками. Исабел отошла в сторону, когда Риа вопрошающе посмотрела ей в глаза. Девушка недоуменно пожала хрупкими плечиками.
Вздохнув, Риа последовала за леди Ардит, удивляясь, — а у нее часто находились причины для удивления, — какую ошибку она совершила, что сделала неверно. Она все усердно учила — с кем ей можно было говорить, а с кем нет, где ей позволено было ходить, а где нет. Теперь она знала, что нельзя было кататься верхом без сопровождения и никогда нельзя гулять одной по двору и вдоль стен темной ночью.
Она сдержала еще один вздох, когда вошла в спальню леди Ардит и, застыв в ожидании, стала возле двери.
Леди Ардит любезно показала ей на глубокое кожаное кресло:
— Ты можешь сесть, дитя.
Сердце Риа перестало испуганно колотиться. Она никогда не говорила «дитя», когда была недовольна. Риа послушно опустилась в кресло, юбки желтым веером раскинулись вокруг нее.
— Это не лучший для тебя цвет, Риа. — Тон был добродушный.
Улыбка мелькнула на лице девушки.
— Да, моя госпожа. И эта тесьма не очень подходит.
— Так почему же ты одела все это?
— Катри, — просто ответила Риа.
— Я вижу, — ответила леди Ардит. — Катри действительно старалась, но у нее нет чувства стиля. Не позволяй ей заставлять тебя носить то, что тебе не подходит.
— Она и не заставляла. Просто все это слишком много значит для нее, а для меня — нет.
— К счастью для Катри, предпочитаемые ею фасоны идут тебе. — Губы леди Ардит изогнулись в улыбке, но затем улыбка исчезла. — Но я позвала тебя сюда не для того, чтобы говорить о Катри.
Риа внимательно слушала и ждала.
— Ты очень милая девушка, Риа.
— Благодарю вас, моя госпожа.
Это была еще одна черта, которую леди Ардит обожала в ней. Риа Макамлейд отличала застенчивость в оценке своей внешности и беспристрастное понимание сзоего собственного характера.
— И твой отец очень богат.
Б ответ на это Риа приподняла бровь:
— Да, моя госпожа.
— И он очень могущественный, хотя он редко прибегает к использованию силы.
Теперь Риа стала очень осторожной.
— Полагаю, что это верно, моя госпожа.
— Тебе уже шестнадцать. Вне всяких сомнений, твой отец намерен найти для тебя отличную партию. — Она помолчала. — Тобою будут интересоваться и многие из тех, кому не следует этого делать, кто не подходит тебе.
— Возможно.
Леди Ардит решила быть откровенной:
— Тобой интересуется германский наемник.
Риа слегка покраснела. Она почувствовала, как забилось ее сердце.
— Я даже не разговаривала с ним, — ответила она спокойно, но уверенно.
— Я это знаю и очень довольна. Однако он пользуется расположением герцога Олбани. Когда он заговорит с тобой, а он это сделает, — сухо добавила она, — ты должна быть вежливой, но держаться на расстоянии. Веди себя сдержанно, несмотря ни на что. — Ее глаза весело блеснули, хотя слова ее были серьезны. Риа не осознавала, какой эффект оказывало на мужчин ее безыскусное, неподдельнее восхищение самыми простыми вещами. Она наслаждалась практически всем, что окружало ее, а мужчины наслаждались и восхищались ее смехом, прелестным румянцем, украшавшим ее щеки.
— Простите? — Риа видела то выражение лица, которое промелькнуло у пожилой женщины, но не поняла.
— Не улыбайся. Не разговаривай слишком много, чтобы не воодушевлять его. Будь очень спокойной, очень осмотрительной и очень скучной.
Риа изумленно смотрела на нее. Вот уж никогда она не ожидала от леди Ардит, что та будет считать все эти добродетели скучными, хотя сама Риа так думала.
— Я буду вести себя благоразумно, моя госпожа. — Она немного заколебалась. — А что он спрашивал обо мне? И кого он спрашивал?
Леди Ардит поразмыслила, но не увидела никакого вреда в том, что девочка будет это знать.
— Он просил Глендан показать тебя ему за столом вчера вечером. Он не спрашивал о твоей семье или о вашем богатстве. Он это знал. Он спросил у леди Беатрис, не обручена ли ты. — Ее губы снова изогнулись в улыбке. — Она была в ярости.
Риа сдержала улыбку. Она не любила леди Беатрис, которая открыто ненавидела ее с самого момента ее появления при дворе год назад. Леди Беатрис была красавицей, но в своих собственных перепуганных глазах она быстро старела. Риа понимала, почему та ненавидела ее, но это не помогло смягчить ее собственные чувства.
— Спасибо, что вы сказали мне, — спокойно ответила она, понимая, что другая могла бы и не сказать, пытаясь все сохранить в тайне.
— Риа, — спросила ее леди Ардит с деланным спокойствием, — тебе кто-нибудь приглянулся?
Риа улыбнулась в ответ:
— Да не так много, в основном они услаждают мой слух, — признала она.
Леди Ардит вздохнула, прекрасно зная, как много было тех, кто просто хвастался и превозносил свои способности.
— Но кто-то заинтересовал тебя?
— Меня никто не привлекает, моя госпожа.
— Возможно, это даже лучше.
— Конечно, потому что решение будет за моим отцом и я с радостью подчинюсь его выбору.
— Надеюсь, что так. — Леди Ардит постаралась придать своей улыбке уверенность, которой она не чувствовала. Она боялась, что Риа Макамлейд будет крайне трудно найти подходящую пару. Она предпочитала совершенно другие достоинства, чем те, которыми обладали большинство окружавших ее молодых людей.
***
Если леди Ардит беспокоилась о судьбе Риа, то Гавин Макамлейд не имел ни малейших сомнений, Риа будет принадлежать ему, не имеет значения, понравится это другим или нет. Однако он не знал, как ему достичь этого.
Впервые за восемнадцать лет он был недоволен сложившимися обстоятельствами своей жизни. Он покинул Шотландию, имея только поношенную одежду, едва прикрывавшую его спину, а вернулся с
