– Мой подарок невесте.
– Милорд, – Анна остановилась, подбирая слова, чтобы продолжить свою речь. Она не любила соколиную охоту еще больше, чем обычную. На шее у нее красовалась тяжелая золотая цепь с изумрудами, подарок Ниалла, теребя ее, она сказала: – Уверена, ты оказываешь мне честь своим подарком. Эта птица одна из твоих собственных?
– Да, – ответил он, не утруждая себя перечислением достоинств птицы, но тут же обнаружил в себе отсутствие интуиции. Лаоклейна удивила собственная глупость. Неосознанная реакция Анны не вызвала в нем раздражения. Он увидел в ее глазах облегчение, когда он приказал вернуть сокола в клетку, находившуюся в конюшне.
Если Анна решила, что она достаточно выразила свою благодарность, то она ошибалась, и через несколько дней она обратилась к Даре за помощью. Ее стремление к дружбе с Дарой было настойчивым, и уже до начала ее атаки гордость Даны была в большей степени сломлена. Анна действовала без жалости. Несмотря на внешнее спокойствие, ее, как и большинство девушек, обуревали мечты, желание приключений. Она больше завидовала Даре, чем жалела ее. Анна думала, что могла бы страдать, если бы потеряла брата. Она сильно любила Крита, и если бы он погиб, то она почувствовала бы такую же глубокую боль, как и Дара.
Анна проскользнула в дверь, открытую Дарой на ее стук. Ее улыбка была мимолетной и теплой. На Даре было платье золотого цвета, которое она взяла взаймы у Леты. Тяжелые кудрявые волосы были свободно распущены. Она никого не ждала в столь ранний час и до прихода Анны спокойно сидела перед камином.
Первые слова Анны не имели ничего общего с целью визита. Она с завистью дотронулась до волос Дары.
– Ты глупая девушка. Цвет твоих волос ничто не изменит, а вот их длину не увидят, если ты будешь закалывать их на затылке. Я ношу свои распущенными из тщеславия, но они не идут ни в какое сравнение с твоими.
Дара молча покачала головой и начала заплетать волосы, которыми так восхищалась Анна, в тяжелые косы.
Анна улыбнулась:
– Я не буду противиться тому, что может скрыть красоту соперницы.
У нее был приятный голос, ее акцент был похож на акцент Дары, ведь север Англии не сильно отличался от юга Шотландии, хотя упорно утверждалось обратное. Приграничные земли разнились друг от друга лишь в зависимости от силы защитников на той или другой стороне. Поэтому, несмотря на то, что Лаоклейн, как все Макамлейды, говорил с гэльским акцентом шотландских горцев, речь Анны не показалась Даре странной.
Она пожала плечами.
– Я носила их распущенными дома, а здесь… здесь мне нужно сохранять достоинство любой ценой.
Чуткая Анна ощутила скрытое страдание за этим признанием. Она замолчала на минуту, глядя на Дару. Когда они вновь заговорили, это была уже совсем другая тема.
– Ниалл уверил меня, что я должна выразить свою благодарность хозяину за подарок. Я должна показать, как ценю его, мне необходимо доказать мое удовольствие. Я всегда была безразлична к соколиной охоте, она кажется мне жестоким и бессмысленным занятием. И, – добавила она, быстро улыбнувшись, – мне никогда не удастся убедить его светлость в моей любви к соколиной охоте. Он не глуп. Но все же Ниалл прав. Моя попытка доставит ему удовольствие. Да и отец тоже обеспокоен. Ему хочется, чтобы хозяин был доволен.
Было ясно, что ее стремление угодить Лаоклейну не было связано с отцовским. Она сказала зло:
– Бедный отец мечтает о власти, ему мало его богатства. Ну что же, мне не повредит уступить его желаниям, если они к тому же совпадают с желаниями Ниалла.
Дара слушала молча, пока Анна не высказала свою просьбу:
– Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Ниалл уверяет, что Макамлейд может быть опасен, и я боюсь быть одна среди мужчин.
– Мне кажется, что, то о чем ты просишь, не умно. И тебе откажут.
– Я уверена, что не умно то, что тебя заточили в эту башню. Ты ведь не преступница! А что касается запрещения, я думаю, тебе не стоит беспокоиться об этом!
Даре хотелось знать, видел ли когда-нибудь Ниалл свою возлюбленную с выражением непокорности на лице. Все же, какие бы ни были причины, предложение Анны было соблазнительным.
– Я устала от этих стен. Если разрешат, я поеду с радостью.
Обрадовавшись тому, что Дара покорно согласилась, Анна коснулась другой темы и сделала это с большим тактом.
– У меня есть юбка для верховой езды, которая тебе будет впору. Надо лишь переделать длину. Пока мы завтракаем, Сирда проследит за этим.
Когда они спускались по лестнице, в Даре разгоралась надежда. Даже если ей сразу же не разрешат присутствовать среди охотников, она все равно насладится прогулкой, какие бы ни были последствия.
Со времени приезда гостей в Атдаир застолья стали более формальными. Хотя мужчины в большинстве своем ели на рассвете, а затем уходили, Лаоклейн и Дункан присоединились к Ниаллу и Кермичилу за богато накрытым столом. Завтрак редко бывал разным, даже для гостей. Дара поняла, что та обильная еда, которую она ела в то первое утро, была редкостью. Обычно утром подавали овсянку и рыбу. Дара не любила ни то, ни другое. Она довольствовалась хлебом, который каждый день был свежим и горячим.
Ее жизнь протекала более или менее ровно со времени дня Всех Святых. Руод все время был занят и уезжал из замка. Лорда и леди Кермичил Дара избегала. Его из-за холодного взгляда, с которым он смотрел на нее, когда бы они ни встретились. Ее из-за любопытства, которое она не могла скрыть. Дара не выносила любопытства. Криг и Анна, однако, были замечательными друзьями, которые ее понимали и разделяли с ней
