– Перестань. Прошу тебя, не говори так!
Но Николай словно не слышал ее; волнуясь, ходил по комнате и говорил то, о чем уже не раз думал:
– А так ты иногда будешь вспоминать меня. – Он невесело улыбнулся. – Прости меня, Алена, но я должен идти. У меня другая жизнь, не похожая на твою.
И Алена вдруг поняла, что он прав. Прав во всем, а все эти слабые попытки удержать его – не что иное, как всего лишь проявления чувств. Но ведь они могут пройти. И что тогда?
Алена поправила подвернувшийся ворот пиджака и сказала совсем тихо:
– Ну что же, тогда прощай?
Он вздохнул и ответил так же тихо:
– Прощай, Алена.
Улыбаясь и сдерживая себя, чтобы не расплакаться, она поторопила его:
– Иди. Иди, мой вечный странник. И помни, что иногда я буду сидеть вот здесь, в своей комнате, у окна, и вспоминать тебя. И ты знай, что в этом огромном мире есть человек, который о тебе думает и любит тебя таким, какой ты есть. Пообещай, что и ты не забудешь меня.
– Обещаю, – тихо ответил Николай. Наклонился, хотел поцеловать Алену в щеку, но она отвернулась.
Он не стал закрывать дверь, уже когда очутился на улице, обернулся опять.
Алена стояла возле раскрытого окна и махала ему рукой, а по лицу текли слезы.
Эпилог
Ровно через девять месяцев у Алены родился сын. И, глядя на это крохотное существо и нежно прижимая его к своей груди, она не раз вспоминала Николая и жалела о том, что он не может прочувствовать эту радость вместе с ней…
