Совсем другого склада Николай Хлыстенков, тракторист с Урала. Он — душа свободных от службы вечеров. Начнет разные истории рассказывать — заслушаешься: откуда только у парня берется…
Сказками приворожил пограничник и сына начальника заставы Валерку. Малыш ходит за Хлыстенковым по пятам и ловит каждое слово. А доведется Николаю нести службу у заставы, Валерка берет свое игрушечное ружьецо и станет на часах рядом. Снять с поста его может лишь разводящий: Валерка твердо знает военные порядки.
О каждом пограничнике Ионенко мог рассказать много интересного.
…В комнату начальника заставы вошел ефрейтор.
— Товарищ капитан, разрешите обратиться? Я насчет боевого листка к стрельбам. Старшина сказал, что прислали художественные бланки.
— Прислали, Яблочкин. Возьмите у заместителя по политчасти.
Ефрейтор кивнул головой и собрался уходить, но, видимо, что-то удерживало его. Ионенко понял.
— Виделись? — спросил он.
Щеки Яблочкина зарделись.
— Поговорил только немножко. Торопилась на работу. Засолка там у рыбаков.
— Засолка? Ну, ничего, это дело временное…
Два месяца назад пограничники стали свидетелями весьма необычного на границе события. Саша Яблочкин — их комсомольский вожак — влюбился. Правда, он никому об этом не говорил, но все догадывались, что сердце секретаря больше не принадлежит им целиком.
Началось это в середине января, при драматических обстоятельствах. Вечером Саша вместе с Прилепко был в наряде. Разыгрался сильный буран. Море, беснуясь, билось о берег. За десять шагов ничего нельзя было разглядеть. Время подошло к смене, пограничники направились на заставу. В шуме волн и ветра Яблочкину почудился гул мотора. Приказав товарищу двигаться дальше, он свернул к берегу.
Прошло четверть часа, а Яблочкин не показывался. Прилепко забеспокоился и вернулся. Нашел лыжню Яблочкина: несколько десятков метров она шла вдоль берега, потом затерялась совсем. Прилепко стал громко кричать, но никто не откликался. «Может, разминулись?» — подумал он и что было сил помчался на заставу. Яблочкин не приходил.
В ту ночь на заставе никто не спал. Пограничники разбили береговую линию на участки и колесили по ним вдоль и поперек в поисках солдата. Но Саша пропал бесследно. Наутро Ионенко сообщил о случившемся колхозникам рыболовецкой артели. Те бросили на помощь всех, кто ходил на лыжах.
Ефрейтора нашли только на второй день, в глубокой, заметенной снегом расселине. Из тяжелого оцепенения Яблочкина вывел женский голос:
— Милый, хороший, очнись!
Чья-то рука нежно погладила его по щеке.
Словно просыпаясь, он поднял веки. Перед ним на коленях стояла запорошенная снегом девушка в пуховом платке. Серые большие глаза ее смотрели ласково и испуганно.
— Кто вы? — спросил ефрейтор.
— Наташа. Из Рыбачьего…
Вскоре Яблочкина доставили на заставу. У него, оказалось, вывихнута нога. Кроме того, парень крепко простудился.
Как выяснилось, Саша, не заметив у моря ничего подозрительного, решил сократить путь, чтобы нагнать Прилепко, и в темноте свалился в расселину. Выбраться по скалистой стенке не смог. Наташа Коробкова набрела на него случайно, увидев торчащий из снега обломок лыжи.
Месяц Яблочкин пролежал в госпитале. А потом снова ходил в наряды, горячо занимался комсомольской работой, но товарищи заметили: лицо его часто становилось задумчивым, мечтательным. Не мог забыть пограничник девушку из Рыбачьего.
…Стемнело. На границу вышла новая смена. Ионенко отправился домой. Тихо вошел в комнату. Зажег лампу и сразу же погасил ее. На кровати, обнявшись, крепко спали жена и сын. Валерка чему-то улыбался. Может быть, он видел себя героем какой-нибудь веселой сказки балагура Хлыстенкова? Может быть.
Капитан постелил себе на диване и быстро уснул. Среди ночи его разбудил дежурный по заставе. В море бухали пушки.
Что выяснил капитан Михайлов?
Команда задержанной шхуны «Сакал мару», как выяснилось, состояла из пяти человек. Трое вышли навстречу пограничникам, одного лейтенант Варваркин отыскал в кормовом отсеке, пятый был в машинном отделении. При обыске в трюме судна пограничники обнаружили две рации американского образца с запасными аккумуляторами, три пистолета, несколько мешочков, набитых консервированными продуктами.
В тот же день офицер отряда капитан Михайлов допросил задержанных. Стало ясным, что интерес представляют двое: видимо, особые пассажиры судна. Однако они очень старались выдать себя за бедных рыбаков. Трое других вели себя иначе: сразу рассказали, как и почему попали к берегам острова. Они сообщили, что их хозяин, владелец судна Абэ Хадзимэ, приказал доставить двух незнакомых людей на Сахалин, пообещав хорошо вознаградить за это. Вещи, обнаруженные в трюме, незнакомцы принесли с собой.
Нисидо Харукичи и Харада Иосио — так звали «рыбаков» — на третий день признались, что посланы на советскую землю со специальным заданием. Им приказали, высадившись на Сахалине, произвести разведку берегов, определить наиболее удобные, «тихие» места для последующей заброски агентов и передать результаты по радио. После этого Нисидо и Харада должны были ждать сигнала: когда и где их подберет судно. Задержанные сообщили, что незадолго до отъезда их инструктировал высокий сухопарый человек, видимо, американец, хорошо говоривший по-японски.
Обо всем этом Михайлов и доложил начальнику отряда.
— Видимо, готовятся забросить матерого волка, — задумчиво сказал полковник, — а может быть, и целую стаю. Японцы — это проба пера. Видимо, те, кто должен за ними последовать, особенно дороги старику Филлу.
— Так или иначе, кого-то нужно ждать, — заметил капитан. — Может быть, это произойдет не так скоро, может быть, даже не на нашем участке… Захват «Сакал мару» насторожит и лишь оттянет срок выброски.
В Иокогаме
Низкий, словно приплюснутый сверху лимузин бесшумно свернул в ворота, проскользнул по аллее невысоких, лишенных зелени деревьев.
И остановился у белого дома с мансардой. Ив автомобиля вылез высокий сухопарый человек в сером плаще и направился к дому.
В большом полутемном зале, с окнами, прикрытыми шторами из плотного желтого шелка, он громко крикнул:
— Майкл!
— Я здесь, — донеслось из соседней комнаты. — Что нового, капитан?
Тот, кого назвали капитаном, сбросив плату на низкую полосатую тахту, ответил:
— Полковник недоволен провалом японцев. Полтора часа назад он звонил мне из Токио. Злится, что не подходили к телефону.
