МИИТе?
— Не знаю ничего про эту вашу мииту. Просто подумал, что вот такое использование пара, наверное, очень экономично — вода и уголь. И больше ничего! Это удивительно…
— Ты даже не представляешь себе, как вовремя ты это ляпнул.
— А что я такого сказал? Ничего такого…
— Ладно, потом объясню.
— Эй, а по-русски? — прервал их Баринов.
— Извините, Андрей Владимирович. Просто я перевел Антонио то, что вы сказали про паровоз.
— А, это другое дело.
— А итальянский ты тоже в кружке железнодорожников выучил? — поинтересовалась Галя.
— Нет… — Бурик потупил глаза. — В итальянской спецшколе…
— Ну, мужики, тогда держите пять! — сказал Аркадий.
Мальчишки по очереди растопыренными пятернями ударили по промасленной ладони в разводах угольной пыли.
— Смотрите и удивляйтесь! — сказал стоящий у них за спиной Андрей Владимирович и жестом обвел кабину машиниста.
Точнее сказать, кабины никакой не было — всего лишь узкий проход между топкой и тендером, так Аркадий обозвал смешной прицеп с углем. Черная панель над топкой была утыкана всевозможными кранами, вентилями, рукоятками, переключателями, рычагами и клапанами. Справа от пышущего жаром котла красовалось весело раскрашенное колесо, напоминающее штурвал, а над ним — концептуальная табличка: «Машинист! Проезд на запрещающий сигнал семафора — преступление перед ГОСУДАРСТВОМ!», несомненно, обосновавшейся тут с того самого 1929 года.
Сразу над топкой шипел самоварного вида краник, закрепленный на медном змеевике. Он сердито плевался кипятком с периодичностью в пять-шесть секунд.
— Так, ребята, посторонились — подтопить надо.
Мальчишки буквально вжались в стены. Аркадий тем временем вооружился большой лопатой.
Сам процесс напоминал кадры из фильма о Гражданской войне — боевая подруга Аркадия, Галя, отточенными движениями открывала и закрывала пасть топки, а ее вихрастый друг закидывал в ревущее пламя очередную лопату угля. Для сохранения антуража не хватало только чумазого белогвардейца с винтовкой…
Через несколько минут безмолвного наблюдения за процессом топки и оглядывания интерьера кабины со стороны мальчишек посыпались глупые, но выразительные вопросы:
— А что это у вас такое, все время без пятнадцати восемь? — поинтересовался Бурик.
— Гхм… — сказал Андрей Владимирович. — Это манометр.
— Что вы говорите… Я смотрю, здесь вообще много этих… манометров. И вообще, приборов.
— Меньше, чем в самолете, — усмехнулся Аркадий.
— Как же вы в них разбираетесь? — спросил Добрыня.
— Да на них же все написано. На рукоятках тоже.
«Форсунка…» — прочитал Бурик на одной из них.
— И в самом деле…
— А этот что показывает? — осведомился Добрыня.
— Этот? Давление в котле. Дойдет стрелка до двенадцати — видишь, черта — можно будет ехать.
Аркадий покрутил продолговатую ручку на котле, бросил взгляд на приборы и начал спускаться по лесенке вниз. Бурик потихоньку переводил Антонио весь разговор.
— Неужели в самом деле можно? — удивленно спросил он.
— Не знаю… Но очень хочется. Нас, наверное, не возьмут…
— А поедете? — спросил Добрыня Андрея Владимировича.
— Ребята, ну какие могут быть гарантии? — ответил тот. — Машина старая, неизвестно еще, что выкинет. Вот завтра поедем точно, будем его на «боеготовность» проверять… А сегодня — так, профилактика…
— За-автра…
— Ну что вы там, клапан открыли? — закричал снизу Аркадий, — Давай, трави помаленьку!
Предохранительный клапан проверили с карлсоновской ловкостью. Сбоку с шипением полетели клубы белого пара. Совсем как в кино… Давление в котле начало расти, стрелка медленно, но неумолимо поползла вверх.
Андрей Владимирович велел полить уголь в тендере. Бурик хотел было спросить: «А зачем?» но в этот момент Аркадий решил в очередной раз «проверить легкие» и дернул гудок. Паровоз истошно заорал. От неожиданности мальчишки подскочили на месте. Очевидно, это смотрелось довольно комично, потому что Галя с Аркадием, глядя на них, не смогли удержаться от смеха. Затем Аркадий подсоединил к какой-то блямбе возле котла черный шланг с узким наконечником и полил уголь водой.
Каждый член команды занимался своим делом. Казалось, о мальчишках уже забыли.
— Ну вот, похоже, и конец приключению, — подвел итог Добрыня. — Наверное, не стоит дожидаться, пока нас погонят, а лучше уйти самим.
— Все равно — было замечательно! — со вздохом сказал Бурик.
Собрались спуститься, чтобы осмотреть паровоз снаружи и тогда уж попрощаться с гостеприимными хозяевами.
— Подождите! — вдруг взмолился Антонио. — Мне кажется, вот сейчас ни в коем случае нельзя уходить…
— Почему? — настороженно, но с робкой надеждой спросил Бурик.
— Не знаю… — ответил Антонио. — Пока не знаю.
— А давай пока оставим тут добрынину сумку. Будет повод опять сюда подняться. Добрыня, дашь сумку?
— Да возьми, пожалуйста, жалко, что ли!
Бурик положил сумку возле тендера, и мальчишки начали спускаться по отвесной лесенке. Добрыня шел первым.
— Э… Не так слезаешь, — сказал Владимир Андреевич. — Повернись лицом к паровозу, теперь… вот, молодец.
Спустившись, ребята обошли вокруг паровоза — полюбовались, какой он смазанный и ухоженный. Непонятное устройство, венчаемое узкой трубкой, периодически выпуская кружевное облако пара, издавало веселый «чух-чух». Бурик потрогал огромные, выкрашенные красной краской колеса — метра полтора в диаметре, не меньше — и вдруг сказал:
— Слушайте, полезли назад, пока не гонят?
— Давай, — ответил Добрыня. — Была не была!
Следом за мальчишками в кабину поднялся Андрей Владимирович.
— Ребят, встаньте в сторонку. Сейчас прошвырнемся немного.
Бурик с Добрыней переглянулись. «Yes-sss!!!» — правый локоть сам пошел к левой коленке одновременно у обоих. Антонио не понял жеста и Бурик эмоционально пояснил.
Все трое восторженно посмотрели друг на друга. Члены паровозной команды с разных сторон поднялись в кабину — кто по лесенкам, а кто из тендера. Бурик, Добрыня и Антонио постарались если уж не размазаться по стенке, то как минимум «прикинуться ветошью», чтобы не мешать слаженной работе машинистов, кочегаров и помощнице Гале, вновь взявшейся за управление ненасытной топкой.
Несколько непонятных манипуляций с рычагами и рукоятками — и тяжелая машина тронулась. Задний ход.
Антонио посмотрел на Бурика. «Неужто в самом деле едем???» — говорил его взгляд.
Бурик улыбнулся в ответ — действительно, не верится. Старинная машина, а движется! Остановились. В чем дело? А, это Андрей Владимирович вышел перевести стрелку. Теперь вперед. Полный вперед! Паровоз постепенно набрал скорость. Мимо пронесся небольшой домик-станция, напоминающий пристань для катеров.
