участь. Мне кажется, моя любовь к Ивану была чистой, искренней. Но как медик я понимаю: любой психиатр, поговорив со мной, скорее всего, поставил бы какой-нибудь диагноз. Было что-то маниакальное в этих чувствах. Постоянных попытках войти в его жизнь. Слежке…»
…Нино старалась не вспоминать о том, как угасала мама. В какой-то момент в тихой мамочке незаметно словно поселилось два человека. Одна женщина покорно готовила сациви и каждый вечер мыла мужу ноги. А вторая хватала со стены кинжал, выкрикивая:
– Вахтанг! Я убью тебя! Как ты смеешь мне изменять!
У папочки, как и у всех людей, были недостатки. Он с трудом менял свое мнение, не умел признавать ошибки, мог вспылить из-за любой мелочи. Но семья для отца – в этом Нино не сомневалась – всегда была храмом.
Но если бы все ограничилось ревнивыми подозрениями. Потом в квартире, как выяснилось, кишмя кишели черти.
– Это же ад, адский огонь, – бормотала мама, стоя на прожженном паркете. – Вахтанг, что ты наделал! Ты залил их огонь!
Потом она вообще перестала всех узнавать.
Вахтанг показывал жену лучшим специалистам, но они не могли помочь. Причин, по которым разламывается сознание, существует множество. Но точно сказать, что привело к болезни, трудно. И лечить такие состояния сложно, медикаменты и терапия, как правило, нивелируют обострения, но не излечивают больного полностью.
Отец отказался от стационарной госпитализации мамы, на которой настаивали врачи. И медбрат, больше десяти лет проработавший в психиатрической больнице, фактически стал членом семьи.
Казалось бы: душевной болезнью нельзя заразиться. Но врачи-психиатры часто говорят о том, что пациенты после нескольких лет практики начинают оказывать влияние на их сознание. Врач один, пациентов много, и большое количество больных со временем влияет на душевное здоровье медика.
Но у медиков вырабатывается хоть какой-то иммунитет. А Китино не была врачом. Ей хватило одного- единственного визита в Москву. Увидев мамочку, привязанную к постели, она упала в обморок. Когда Китино пришла в себя – ее тоже уже больше не было.
Муж Китино оказался менее великодушным. Промучившись с женой пару месяцев, он отвез ее в больницу. И у Нино щемило сердце. В Тбилиси сложно, нет то света, то тепла. Как там сестра, одна, в больнице?.. Навещают ли ее дальние родственники? Она бы сама помогла. Но не может. Достаток их семьи канул в Лету вместе с Советским Союзом. На зарплату Нино фактически живут три человека. Пенсия отца уходит на лекарства и оплату работы медбрата. Папа подрабатывает, но за копейки, слезы одни.
…«Нет, мне нельзя болеть. Никак нельзя, иначе папочка один не справится. Я всеми силами буду цепляться за жизнь. Противостоять, стараться сохранить ясный ум, – думала Нино. – Только вот эти вспышки. Ничего не помню. Вообще ничего не помню…»
Она машинально опустила руку в карман пальто и вздрогнула. Пальцы коснулись тяжелой рукоятки кинжала, выступающей из кожаного чехольчика.
– Такси, такси! – закричала Нино, увидев проезжающий автомобиль с горящей надписью «Свободно».
Назвав свой адрес, она откинулась на сиденье и закрыла глаза.
Скорее домой. Рассмотреть кинжал, пристально, без свидетелей изучить лезвие. Нет ли на нем… крови…
– Все в порядке! – воскликнула она чуть позднее и рассмеялась. – Да я точно сошла с ума! Напрасные страхи!
Она уселась в кресло, щелкнула пультом телевизора.
– Сегодня в Москве было совершено покушение на журналистку и писательницу Лику Вронскую, – раздалось с экрана. – С черепно-мозговой травмой она доставлена в Пятую клиническую больницу. Представители правоохранительных органов от комментариев по поводу произошедшего отказываются. Но, как стало известно нашему корреспонденту, Лика проводила собственное расследование обстоятельств убийства известного антиквара Ивана Корендо. Версию о мести за профессиональную деятельность также нельзя сбрасывать со счетов.
Нино снова внимательно посмотрела на кинжал. У него массивная рукоятка. Очень, очень массивная…
Жена принялась его отчитывать прямо с порога.
– Филипп! Ну наконец-то! Я уже извелась вся! – кричала Даша. Ее лицо стало мертвенно-бледным. – Где ты был? Почему отключил мобильник?
Он вяло махнул рукой:
– Работа…
В ответ пошло-поехало. Работа – отговорки. И это не работа, когда нет денег. Если одна командировка заканчивается, начинается другая, и так до бесконечности. А результата все нет.
– А сотовый? – не унималась Даша. – Я полдня пыталась до тебя дозвониться, и все безрезультатно. Почему ты отключил телефон?
Последним местом, где был Филипп, стал массажный ВИП-салон. Ассортимент услуг которого не ограничивался массажем. Но говорить об этом жене не стоило.
– Переговоры, – пробурчал он и прошел в кухню.
Никакой еды на столе не оказалось. В кастрюлях – Филипп заглянул под крышки – тоже ничего не было.
«Понятно, у Дашки смертельная обида, ужин не готовила», – подумал Филипп и распахнул холодильник.
На полочках стояло лишь несколько стаканчиков йогурта, который он терпеть не мог.
Жена не без удовольствия наблюдала за его действиями.
– Не уморишь ты меня голодом, дорогая, и не пытайся, – с деланой веселостью провозгласил Филипп. – Я вижу на полке в шкафчике пакет с крекерами. Давай чаю попьем, а?
Набрав воды, он включил чайник, достал печенье.
– Тебе черный чай или зеленый?
Жена равнодушно махнула рукой:
– Все равно. У тебя нет для меня стрихнина? Я скоро с ума сойду, так чего долго мучиться?
– Я тоже скоро точно стану сумасшедшим! – сказал Филипп и щелкнул пультом. – Представляешь, сегодня показалось, что за мной следят. Я час смотрел в зеркала, все отрывался от преследователей!
Даша хотела что-то сказать, но так и застыла с открытым ртом.
– …как стало известно нашему корреспонденту, Лика проводила собственное расследование обстоятельств убийства известного антиквара Ивана Корендо.
– Ты слышала? – пробормотал Филипп. – Еще один труп, что ли? Это никогда не закончится.
Бледная как полотно жена молчала. В ее глазах застыл страх…
Ирина Львовна выключила телевизор. Она не стала звонить мужу, спрашивать, что все это значит, почему было совершено покушение на журналистку, обращавшуюся к ней с просьбой об интервью.
Ей и так все было понятно.
Андрей ведь уточнял, кто именно звонил. У него везде свои люди. Узнал, что девица гналась за сенсацией. И решил вопрос радикально.
Это очевидно. Все ясно.
Только один вопрос вертелся у нее в голове. Когда милиция все узнает? До выборов или после? Наверное, лучше до. Поскорее бы случилось все, что должно случиться. Ожидание скандала хуже самого скандала…
Ирина Львовна прошла на кухню, полминуты изучала спиртное в баре. Потом решительно извлекла виски, налила почти полный стакан. И, сев за барную стойку, залпом выпила обжигающую, пахнущую самогоном жидкость.
В принципе, до недавних пор Кирилл Богданович пребывал в уверенности: он не пропадет даже на Крайнем Севере. Случись какая-нибудь неприятность посреди бескрайних снегов – и
