могилу и счастливо улыбалась...
Интуитивно Аня понимала: сестра сделала что-то темное, нехорошее. Но она так и не решилась обсудить с Наташей то, что произошло в ту ночь на кладбище.
И даже когда Наташа переехала к овдовевшему Кириллу, и все вокруг шептались, что это она извела его жену, Аня так ничего ей и не сказала. Сестра пьянела от собственного счастья и не обращала внимания ни на какие разговоры.
Через полгода Чалышева перевели в Москву. Провожая их на станцию, Аня заметила: свободное платье сестры не скрывает округлившегося животика...
Сестра переехала в Москву и пропала. Домой не приезжала, писем не писала. Конечно, Аня очень обижалась. Загордилась, поди, Наташа. Что ей теперь перовская родня, когда она москвичкой стала...
По срокам месяца три выходило, как сестра должна была родить. Измучившись от любопытства, Аня засобиралась в столицу. Медведя плюшевого в магазине купила. Кто бы ни был – племянник, племянница – все равно подарку обрадуется. Большой такой медведь, белый, с синим бантом на шее. А еще ведерко слив с собой решила взять. Наташа их любит, может за один присест большую эмалированную миску опустошить.
Аня не узнала свою сестру. Худая, с почерневшим лицом, ссадиной на щеке. Наташа посторонилась, пропуская сестру в прихожую, и дрожащим голосом сказала:
– Красивая игрушка. Только дарить ее некому. Ребеночек наш умер, когда меня еще из роддома не выписали...
И вот тогда ее как прорвало. Наташа рассказала сестре все.
Семеновна, как только ее увидела, прикрикнула: «Уходи. Черное ты задумала. И я тебе помогать не стану». Потом долго объясняла, что все то зло, которое причиняешь, возвращается. И дети страдают, и родители, и другие родственники. Но расплата казалось такой далекой, а любовь к Кириллу жгла душу здесь, сейчас и невыносимо больно. «Не слышишь ты меня, девонька. Вижу, от своего не отступишься. Не я, так другая научит. Пеняй же на себя», – пробормотала Семеновна. И рассказала, что надо делать. В том, что заговор на смерть сработает, Наташа не сомневалась ни на минуту...
Еще в Перове Кирилл начал выпивать. В Москве же вообще ни дня без водки не проходило. В роддом Наташа ехала на такси, потому что пьяный муж, услышав про начавшиеся схватки, лишь повернулся на другой бок и захрапел.
– Я в больнице была месяц. Он ко мне ни разу не пришел, – рассказывала Наташа, обняв плюшевого медведя.
– Что с лицом? Бьет тебя?
Она лишь махнула рукой.
Заслышав звук открывающейся двери, Аня обернулась. В следующую секунду крупные синие сливы запрыгали по ковровой дорожке.
Кирилл, пошатываясь, попытался еще раз пнуть пустое ведро и, не удержав равновесия, растянулся на полу.
Увидев Аню, он выкрикнул:
– Убирайся! Еще одна ведьма мне не нужна!
– Тебе лучше уйти, – тихо сказала Наташа. – Он с ножом может броситься.
– Пошли вместе!
Сестра отрицательно покачала головой и захлопнула дверь.
Кирилла выгнали с работы. Он пил, лечился и снова начинал пить. Наташа жила в этом аду, и на все советы Ани расстаться с мужем лишь повторяла:
– Это моя вина, мой крест.
Смерти грешно радоваться, но как же Аня радовалась, когда Кирилл свою жизнь пропил. Она думала, что сестра еще найдет свое настоящее счастье.
Наташа, и правда, довольно быстро вышла замуж, но Костя бросил ее, когда она была беременна...
– Наташин сын трагически погиб восемь лет назад, – продолжила свой рассказ Анна Александровна. – У нее такая жизнь, такая судьба – врагу не пожелаешь. Наташа за свою вину заплатила сторицей. Верующий она человек, в церковь ходит. А вы говорите – убийства. Наверное, просто перепутали что-то, да?
Гостья закусила губу и ничего не ответила...
2
Лика Вронская возвращалась в Москву, и на сердце вновь было неспокойно.
В первой половине дня она пребывала в невероятной эйфории. Отзвонился Володя Седов с новостью о том, что приснившийся ей указатель на самом деле существует и Наталья Перова родом из городка, чье название почти идентично ее фамилии. Потом в префектуре выяснилось, что сестра Натальи Перовой по- прежнему живет в городе. И даже рассказ Анны Александровны в чем-то порадовал Лику, потому что та лишь укрепилась в своих подозрениях.
В глубине души Лика Вронская всегда считала: люди делятся на плохих и хороших. Плохие люди делают плохие дела, хорошие, соответственно, поступают прилично. Для Натальи Перовой было допустимо навести сглаз, порчу на супругу приглянувшегося мужчины. А ведь женщина ничего крамольного в отношении Натальи Перовой не делала. Она не виновата в том, что встретила Кирилла раньше. Жена Чалышева скорее всего вообще пребывала в счастливом неведении по поводу того, что есть такая мадам Наталья Перова, терзаемая неземной любовью к ее мужу. Время, видите ли, исторически непродвинутое было, вожаки комсомольские не разводятся. Киллеров, опять-таки, еще не появилось. И что делает Перова? Сама себе киллер. Отыскивает бабку, занимается всяким непотребством вроде черной магии. Почему именно умерла супруга Кирилла – вопрос спорный и теперь в принципе особо не актуальный. Наталья Перова хотела ее смерти и действовала как умела, все для этого делала. А тут появляются две женщины, которые разломали ее жизнь на кусочки и сказали, что так и было. По вине одной ушел муж, по вине второй – погиб ребенок. Если уж Перова ни в чем не повинной женщине смерти желала, то этим-то тем более...
Следующая мысль заставила Лику нажать на педаль тормоза. «Фордик» недовольно заворчал, сработала система ABS, позволяющая машине не терять управление на скользкой дороге.
Лика вышла из автомобиля и закурила сигарету. «Это что же такое получается? Я помолилась боженьке и попросила помощи. Мне приснился указатель, я нашла этот город и возвращаюсь из него в еще более твердой уверенности, что убийца – Наталья Перова. Ничего ведь, по сути, не изменилось. Я просила указать мне правильный путь. Но ведь я по нему шла. Это лишь подтверждение? – уныло подумала она, стряхивая пепел в белоснежный сугроб. – Да, был момент, когда во время рассказа Анны Александровны я решила, что ошиблась. Но ведь она же ее сестра. Близкие никогда не поверят в то, что родные способны на преступление. И даже когда их поставят перед фактом, станут выдумывать оправдания, причины, основания. И звучать все это будет убедительно».
Через час «Фордик» намертво застрял в пробке. Лика подвинула к себе рюкзак, уже привычно испугалась, что через небольшую прорезь сбоку выскочил и потерялся КПК, и облегченно вздохнула. На месте ее крохотуля.
Включив компьютер, она погрузилась в чтение последнего романа Марины Красавиной, прерываемого истошными сигналами стоящих позади автомобилей. Потом гудки стали тише и смолкли...
Я знала, что он может убить меня. Семена зла дали всходы в его сердце. Я видела, как они растут. И мне было любопытно, да какой степени они вырастут. Я шла по лезвию своей смерти, и это казалось увлекательной, захватывающей прогулкой. Должно быть, задумав меня убить, он тоже выберет нож...
– Слышь, телка, ты будешь ехать или стоять?!
Лика подавила первый порыв извиниться за то, что задерживает движение, и смерила колотящего в окошко амбала презрительным взглядом. Амбал плюнул на стекло, развернулся и ушел.
«Мне еще повезло, – подумала Лика, трогаясь с места. – Как-то я видела, как зазевавшемуся мужику окошко битой размолотили. И по голове прошлись. Культурные у нас водители...»
Перестраиваясь, она добралась до обочины, включила аварийную сигнализацию и еще раз перечитала отрывок из романа.
Сомнений не осталось. Марина Красавина что-то знала об убийствах. Она пыталась сама разыскать преступника. Ей это удалось. И в руке убийцы, как и предсказывала писательница, мелькнул нож. Так вот, значит, зачем она размещала свое объявление на сайте...
