гениальные произведения, входил вот в эту небольшую прихожую. И так же, как и все, снимал одежду. Талант Достоевского так ярок, что в его блеске проявления обычной повседневной жизни озадачивают. Спуститься с пьедестала и нахлобучить на сияющий нимб поношенную шляпу – нет, невообразимая картина!
Дрожащими руками Лика нацепила наушники плеера и уже собиралась нажать на кнопку воспроизведения записи, чтобы послушать кассету с пояснениями экскурсовода. Но ее внимание привлекла пара посетителей, мужчина и девушка. Они быстро направились к стоящей в дверном проеме за прихожей женщине, зябко кутающейся в ярко-красную шаль. Лицо мужчины показалось смутно знакомым. И пока Вронская пыталась вспомнить, где могла его видеть, девушка громко поинтересовалась:
– Скажите, пожалуйста, мог ли сохраниться написанный Федором Достоевским роман «Атеизм»?
По лицу сотрудницы музея скользнула тень недоумения.
– Да что же это такое? – Она сделала пару шагов вперед, и за ее фигурой показался ребристый современный обогреватель и черный, ну никак не XIX века, стул. – Всех в последнее время только этот вопрос и интересует!
Понимая, что стоять столбом посреди помещения неудобно, а прятаться, чтобы подслушать разговор, просто негде, Лика, кашлянув, сказала:
– Извините, что вмешиваюсь! Но мне тоже хотелось бы узнать ваше мнение по этой теме!
Лицо с досадой обернувшегося мужчины стало хмурым и сосредоточенным. И Вронская вспомнила это выражение. Судмедэксперт, осматривавший тело Артура Крылова...
– Роман «Атеизм», – хорошо поставленным голосом поясняла сотрудница музея, – никогда не был написан. Существовали его предварительные наброски, однако Федор Михайлович их уничтожил. В последнее время все газеты пишут, что рукопись романа «Атеизм» существует и находится именно в Санкт- Петербурге. Однако у нас все эти теории вызывают лишь недоумение. Достоевский часто в ходе работы менял концепцию своих произведений. И идеи, которые он намеревался изложить в «Атеизме», показались ему ошибочными. Хотя исследователи полагают, что работа над «Атеизмом» послужила в какой-то степени основой для более поздних произведений Федора Михайловича. Но шансов на то, что черновики «Атеизма» сохранились, нет вообще. Внимание к творчеству Достоевского всегда было значительным, изучены все архивы писателя. Это просто не тот случай, когда документы могут десятилетиями пылиться в хранилищах. Я ответила на ваш вопрос?
– Да, спасибо. – Лика солнечно улыбнулась, чувствуя себя под критическим взором женщины с роскошной косой катастрофически лысой. – Но я хотела бы уточнить: кто еще спрашивал про роман? Вы запомнили тех людей? В музее еще работают сотрудники, у которых могли бы интересоваться судьбой рукописи?
– Даже если у других девочек и спрашивали, они посетителей всегда именно ко мне и направляли. Обычно я на экспозиции не работаю, я – научный работник. Но Дарья Петровна заболела, вот и пришлось выйти. А ко мне направляли, потому что я специализируюсь на этом периоде творчества Федора Михайловича. Многие приходили. Первым, кажется, журналист обратился, которого убили. – Поежившись, женщина плотнее закуталась в шаль. – Иностранец еще какой-то был. А еще мужчина, весь из себя такой видный, в хорошем костюме. Девочка забегала, молоденькая.
– Блондинка? – поинтересовалась Вронская. – С длинными волосами?
Женщина кивнула:
– Она, волосы красивые, некрашеные. А девочка показалась мне напуганной. И все, только вот вы еще. Наверное, в газетах прочитали, тоже заинтересовались? Конечно, Федор Михайлович – писатель настолько талантливый, что любые новые сведения о его биографии невольно привлекают интерес. Идите же скорее осматривать экспозицию! Она у нас неплохая, хотя большинство представленных здесь предметов не принадлежало именно семье Достоевских. Это просто вещи того периода, подобранные с учетом сохранившихся фотографий этой квартиры. Реконструкция довольно точная, вы проходите, осматривайте. К сожалению, мне нужно находиться здесь, и я не могу вам все показать. Но записанная на кассете экскурсия – очень подробная, мне бы к ней и прибавить нечего было.
Лика послушно перешла в следующую комнату. Но толком так и не разглядела, что там находится. Мужчина решительно потянул ее за рукав и сказал:
– Давайте выйдем, надо переговорить.
– Хорошо, – кивнула Вронская, невольно отметив, что спутница судмедэксперта очень хороша собой. – Но, раз уж я здесь, мне хочется посмотреть рабочий кабинет Достоевского.
Мужчина недовольно буркнул:
– Будем ждать вас у входа.
Детская, кабинет жены, столовая, гостиная...
Игрушки, миниатюрные столики между кресел на гнутых ножках, посуда...
А вот и стол. Столище! Массивный, с зеленым сукном. Во всяком случае, в последние годы жизни Достоевский трудился в очень комфортных условиях.
«Может, если я заведу себе такой стол, мои книги станут серьезнее, – мелькнула задорная мысль. – А то пишу или на кухне, или вообще лежа в постели».
Но потом Лика заметила черные большие часы, стоящие на столике возле этажерки. Их стрелки остановлены на отметке 8 часов 38 минут, в тот час, когда Достоевского не стало. Возле этой этажерки писатель упал, на тот диванчик с красной обивкой перенесли его тело...
Помрачнев, Лика быстро развернулась и бросилась прочь.
– Уже осмотрели? Что-то быстро, – воскликнула сотрудница музея, отнимая от обогревателя руки. – Там на первом этаже еще зал, можно посмотреть мультфильм.
– Спасибо, – вежливо пробормотала Лика, сразу же про себя решив, что мультик про Достоевского станет смотреть разве что под пыткой...
Не глядеть в окно. Мрачная величественная красота города – паутина. Запутаться просто, и хочется вырваться, и это отнимает все силы. А их и так нет...
С трудом оторвав взгляд от гипнотизирующих, растекающихся в воде серых питерских домов, Лика Вронская помассировала пальцами виски. После общения с Андреем Соколовым и Мариной Вершининой голова прямо раскалывается. Как Андрей возмущался! «Преступления связаны с вами! Наверное, какой-то псих начитался ваших детективов. И решил предоставить возможность любимой писательнице заняться расследованием настоящего убийства!» А не с ее темпераментом такие вещи спокойно выслушивать. Тоже хороша, орала как резаная. «У меня самые замечательные читатели на свете! И не надо ни в чем обвинять ни их, ни меня! Литература не имеет никакого отношения ко всей этой грязи реальных преступлений!» А потом Марина нахмурилась, и Андрей сразу же прикусил язык. И стало понятно, кто в этой парочке главный. Но это, конечно же, все детали и эмоции. А фактура, полученная, когда накал страстей спал...
Попытка мысленно проанализировать содержание разговора успехом не увенчалась. Суть изложенной Андреем информации то вдруг перекрывалась невольно возникающей в памяти картинкой с расстроенным личиком Марины, то заглушалась вульгарной попсой, льющейся во время того разговора из динамиков уличного кафе.
Щелкнув замком сумочки, Вронская вытащила записную книжку.
– Писать и думать одновременно мне легче, – пробормотала Лика. И успокоила на секунду обернувшегося таксиста: – Не обращайте внимания, это я так, тихо сам с собою...
– Смерть французского издателя Жерара Моне не связана с поисками рукописи «Атеизма». Он приехал в Санкт-Петербург за девушкой, двухлетний роман с которой имел все шансы закончиться свадьбой. Но не закончился. По отцу Жерар Моне – марокканец, внешность, соответственно, восточная. Надо ж было ему встретиться именно в Столярном переулке с шайкой националистически настроенной шпаны. Выкрикивая: «Россия – для русских!», шизанутые молодчики забили гражданина Франции до смерти. Виновные задержаны, уже и осуждены. Но судебный процесс проходил в закрытом режиме, информации и комментариев по этому делу не предоставлялось. По Питеру пронесся ураган аналогичных преступлений, причем чем чаще демонстрировались по ТВ сделанные мобильным телефоном записи расправы с «черными», тем больше находилось желающих последовать этому примеру. И руководство города приняло
