жизнь Тани приобрела новый смысл. Этот мальчик, ее внучатый племянник, ее внук, черт возьми! – ее единственный в мире родственник, продолжит княжеский род Одалевских – вопреки всем кошмарам, которые обрушила на их семью эта проклятая Октябрьская революция! Она, Таня, обязана вывезти его из коммунистической России – ради памяти матери, отца, сестер. А то, что он ни разу не ответил на ее письма, – это ничего, это понятно, тот же Зусман и второй русский эмигрант, ее консультант в Нью-Йорке, уверяли ее, что многие в советской России боятся переписываться с заграничными родственниками, в 1937 году и в 1946-м одной такой переписки было достаточно, чтобы оказаться в ГУЛАГе. Зусман посоветовал ей послать Алеше письмо с возвратным уведомлением о вручении, и это уведомление пришло с косой подписью «А.Одалевский», и после этого Таня ринулась по славянским факультетам американских университетов искать этому Алексею фиктивную невесту. Конечно, и за десять тысяч долларов можно было найти желающую согласиться на эту авантюру, кандидаток было штук пятнадцать, но Таня браковала их одну за другой – не из-за их плохого знания русского языка, были и такие, которые говорили по-русски вполне сносно, но Таня знала, что она искала – она искала Лену. Ну, не ту самую Лену, в которую влюбился ее брат в 1918 году, но кого-то похожего на нее. А что еще она может предложить этому неизвестному ей мальчику, который даже не отвечает на ее письма? Может быть, он молодой коммунист с промытыми большевиками мозгами? Что тогда она сможет противопоставить его коммунистическим взглядам? Четыре отеля во Флориде? Смешно! Но если он внук своего деда, то девочка, похожая на ту, что свела с ума Петю в 1918 году… Конечно, это почти нелепо, но это лучше, чем совсем ничего, чем только четыре отеля во Флориде. И потому, когда она увидела Джуди за стойкой в «Макдоналдс», она сказала себе – эта девочка! За любые деньги!..
– Мытищи! Следующая остановка – Строитель…
Схватив Джуди за рукав, Таня поспешила из вагона. Мытищи оказались огромной станцией с дюжиной железнодорожных путей и мостом, нависающим над ними. Следом за несколькими пассажирами Таня и Джуди пешком поднялись по осклизлым ступеням на этот мост-виадук, чтобы выйти по нему со станции. С моста открывался вид на Мытищи – огромный индустриальный поселок, а практически – город: из многочисленных заводских труб шли густые желтые дымы, в морозном небе они не рассеивались, а зависали маревом, искрящимся под солнцем. В этом мареве панорама городских кварталов слегка расплывалась, дрожала, на белых стенах домов и на снежных уличных сугробах играли розовые солнечные отблески…
Пройдя до конца моста, они спустились на широкую заснеженную площадь с пяти- и четырехэтажными домами и небольшой, тоже заснеженной клумбой посередине. Первые этажи домов были заняты магазинами. «БУЛОЧНАЯ», «ВИНО-ВОДЫ», «ГАСТРОНОМ», «УНИВЕРМАГ» – с прилежностью ученицы читала Джуди. У закрытых дверей магазина с вывеской «ВИНО-ВОДЫ» толпилось человек двадцать. Слева была площадка со знаком «Стоянка такси», но машин на ней не было. Вместо них стоял зеленый грузовик с открытым деревянным кузовом. В кабине сидела девочка лет восьми и выглядывала из окна.
Безрезультатно протоптавшись минут десять на стоянке такси, Таня решилась спросить кого-нибудь про Окружную улицу. Но вокруг было пусто. Переходить площадь к этим явным алкашам у винно-водочного магазина не хотелось. Она посмотрела на девочку в кабине грузовика и подошла к ней. Девочка улыбнулась. Таня протянула ей листок с адресом:
– Ты не знаешь, где тут Окружная улица?
– Нет, – сказала девочка. – Мы не местные, а с Подлипок. Но мой папка… он все знает! – девочка снова улыбнулась и показала на бетонно-стеклянную пристройку здания вокзала, где над дверью висела вывеска «РЕСТОРАН ВОКЗАЛЬНЫЙ». – Да вы зайдите туда, не бойтесь, – сказала девочка. – Там мой папка пивом опохмеляется. Так что он вам все скажет…
– Спасибо! – снова окинув взглядом пустынную улицу, Таня взяла Джуди под руку и пошла к стеклянным дверям ресторана.
Внутри ресторана на них сразу же пахнуло кислым хлебом и подгоревшим жареным луком. В просторном зале стояли столики, покрытые белыми, но далеко не первой свежести скатертями. За несколькими из них сидели шумные мужские компании и пили пиво из пузатых граненых кружек. Высокая, чуть полноватая официантка в маленьком кокетливом фартучке и белой кружевной наколке в пышно взбитых кудрях смеялась, поблескивая передними золотыми зубами и низко наклоняясь к какому-то парню.
Таня подошла к ней:
– Извините, можно вас на минуту? – осторожно спросила она.
Официантка удивленно смерила ее взглядом.
– Вы не скажете, где тут Окружная улица? – спросила Таня. – А то мы ждем и ждем такси…
– Окружная? Какой вам номер-то? – улыбнулась официантка.
– Девятый… – неохотно сказала Таня.
– Так это ж седьмая общага! Вам такси ни к чему, – вблизи лицо официантки было миловиднее, только при улыбке все портили золотые зубы. От карих, ярко накрашенных глаз расходились тонкие морщинки, но не от возраста – ей было лет тридцать, а, по всей вероятности, от того, что она была очень смешлива.
– А кто вам нужен в этой общаге? – официантка достала из кармана фартука пачку сигарет «ТУ-134» и зажигалку. Чуть помяв сигарету между пальцам, умело закурила.
– Да так… одного человека, – уклончиво сказала Таня. – Как туда пройти?
– Я к тому спросила, – сказала официантка, – что они все здесь ошиваются, заводские. Особенно, когда пиво привозят. Вон, кстати, те мужики в углу – тоже из седьмой общаги. А вы из Москвы?
– Да, из Москвы, – Таня силилась рассмотреть мужчин, сидящих за столом в темном углу.
– Я и вижу, что не местные, – сказала официантка и неожиданно крикнула: – Володь, поди-ка сюда! Тут люди кого-то из ваших разыскивают. Может, знаешь…
Из-за столика в углу поднялся широкоплечий мужчина лет двадцати пяти и вразвалку подошел к ним.
– Кого, маманя, надоть? – мягко спросил он.
Застигнутая врасплох, Таня молчала.
– Не понял, – парень в недоумении переводил взгляд с официантки на Таню. – Кого вы ищете?
– Я… Алексея… Алексея Одалевского, – понимая, что выкручиваться уже бесполезно, сказала Таня.
– Леху? – Володя усмехнулся, повернулся к официантке: – Чего ж ты ко мне посылаешь, сама бы и сказала! – и добавил, повернувшись к Тане: – Он тут был, разминулись вы, он час назад отчалил, – и спросил официантку: – Он тебе не сказал, куда?
– Чего-то он сегодня не в настроении, – улыбнулась в ответ официантка. – Думаю, в общаге вы его найдете. Загрузился уж. Володь, ты бы показал им, а то женщины не знают, как пройти. А я твое пиво постерегу…
– Ну, Марья, ради тебя, можно сказать, на все готов!
– Вы можете не идти с нами, – осторожно бросила Таня, – мы сами найдем!
– Да нет, зачем же, мамаша, я вас мигом доведу. А то ваша внучка без, извиняюсь, шапочки простудится еще, не дай Бог! – и он решительно вернулся к своему месту, снял со спинки стула куртку и пошел к выходу.
Таня последовала за ним. На ходу она повернулась к официантке и сказала:
– Спасибо. Большое вам спасибо…
– А вы кто Лехе будете? Родственники? – спрашивал по дороге неторопливый, основательный Володя.
– Нет. Мы просто так, знакомые, – стараясь звучать как можно естественней, ответила Таня.
Идя вдоль железнодорожного полотна по протоптанной в снегу дорожке, Володя изредка бросал заинтересованные взгляды на Джуди, а затем повернулся к ней и спросил в упор:
– Как вас, извиняюсь, зовут?
– Меня зовут Таня… Татьяна Степановна, – поспешно заговорила Таня, испугавшись, что если Джуди ответит, то ее акцент вызовет ненужные вопросы. – А она Женя. Только разговаривать не может. Немая.
– Немая? – разочарованно, но с откровенной жалостью протянул Володя. – Совсем немая? А слышать
