предварительно застирывать холодной водой…
– Ты точно не беременна? – перебила Вика, сдувая падающую на глаза черную челку. – Что-то, я смотрю, соображаешь ты плоховато. Ты зачем себя накручиваешь? Зачем ты придумываешь всякие ужасы? Игорь пошел мочить людей, чтобы привлечь внимание к теме твоей диссертации! Ты вообще думаешь, что говоришь?!
– Вика, я знаю одно: Игорь так меня любит, сильно-сильно. И он от этой любви уже ничего не соображает. Мы с ним в театр недавно ходили, так он морду автору пьесы набил. Мне спектакль не понравился. Муж подошел и драматургу в челюсть заехал.
– Нормальный мужской поступок, одобряю!
– У меня еще тогда какие-то нехорошие предчувствия появились. А уж после разговора с Витей я не знала, что и подумать.
– И придумала жуткую кровавую историю. Вместо того чтобы прямо обо всем спросить у мужа!
Алеся вздохнула.
Конечно, с мужем следовало поговорить начистоту. Хотелось все выяснить, успокоиться, развеять все эти страшные кошмары. Так и было сделано! Только желаемого облегчения этот разговор не принес. Игорь все отрицал, чего-то недоговаривал. Пытался объясниться – и еще больше запутывался…
Не сказал про причины появления опровержения газетной статьи – якобы для того, чтобы не было волнения, понятно ведь, какую боль причинят все эти подробности. «Я не врал, не хотел тебя волновать, малыш…» – все твердил муж, как заведенный. И сам себе противоречил. Потому что врал, врал! Вопросов ему тогда задавалось множество, и Игорь говорил неправду…
Зачастил в командировки – якобы выбирал небольшой домик в деревне, хотел сделать сюрприз. Можно ли посмотреть этот домик? Нет, нельзя – ничего толкового выбрать так и не удалось. Покупка не состоялась. А смысл еще раз смотреть плохие варианты?..
Кровь на джинсах действительно была – поранился, когда готовил репортаж о начале посевной, упал на какую-то сельхозмашину с острыми зубьями. Почему сразу не сказал? Не хотел волновать. Почему нет никаких ран на теле? Царапина оказалась крошечной, только сильно кровила.
И при всех этих объяснениях у мужа было такое растерянное, виноватое лицо…
– Ладно, ты как хочешь, а я буду есть торт, – заявила Вика, пододвигая к себе блюдце с большим куском. – И тебе советую заняться тем же. Оснований для потери аппетита я лично никаких не вижу. Физиономия мужа тебе, видите ли, не понравилась! Смешно все это слышать! Алеся, а у тебя какое лицо было бы, если бы тебя обвиняли во всех смертных грехах?! Ты могла бы в такой ситуации сохранить спокойствие?
– Игорь выглядел виноватым.
– А он и чувствует себя виноватым. Не потому, что он там кого-то убил. Ты же сама говоришь, тебе пьеса не понравилась – а он пошел и по мордасам надавал. А тут такие страсти. А кого по морде бить – непонятно. Конечно, он чувствует себя виноватым: ты расстроилась, и он понятия не имеет, как тебя защитить. Кстати, ты бы ему позвонила на всякий случай. Может, он еще не успел растерзать этого вашего приятеля из пресс-службы… Ой, да! Чуть не забыла! Я ведь по делу пришла.
– По какому? – поинтересовалась Алеся, отламывая ложечкой кусочек торта. – Для тебя – все, что хочешь. Вика, ты не представляешь, какую тяжесть ты у меня с души сняла.
– Смешная ты: сама себя накрутишь, потом сама же успокоишься… А дело вот какое. Помнишь, ты говорила, что тебе бабушка «однушку» оставила? Там живет сейчас кто-нибудь?
– Нет. Квартира пустая стоит. Мы с Игорем думали сдать ее, но там же бабушкины вещи, мебель. Бабушка к моим родителям переехала, но вещи ее в родительскую квартиру не перевезешь, там и так повернуться негде. А выбрасывать – бабуля расстроится. А что, кто-то из твоих знакомых жилье ищет?
– Ищет. Мне самой надо пару месяцев где-то перекантоваться.
Алеся изумленно посмотрела на подругу. Вика хочет жить в однокомнатной квартире со старой мебелью? Странное желание с учетом того, что у нее прекрасная «трешка» на площади Победы, с дизайнерским ремонтом.
– У тебя неприятности? Понадобились деньги? – Алеся сочувственно вздохнула. – Вообще я понимаю, мне знакомые девочки-модели говорили, что заработки за границей большие, но нерегулярные. Ты хочешь сдать свою квартиру и переехать в жилье попроще? Да, кризис – дело печальное.
– Леся, кризис – это отмазка для лентяев. С деньгами у меня все в шоколаде. В Москву на пару недель смотаюсь, отснимусь для рекламы – в Минске полгода гулять можно. Поэтому я ремонт затеяла. Хоть что-то толковое сделаю, не все же деньги на ветер пускать. Но ты понимаешь, жить все это время рядом с мешками с цементом и рулонами обоев как-то не хочется. Кавалера своего я отправила. Думала снять однокомнатную квартиру. Но ты представляешь, это, оказывается, так сложно! Быстро такой вопрос не решить. А строители мне уже всю хату стройматериалами так завалили – ступить негде. Я тебе оплачу стоимость аренды, без проблем!
– Поняла. Я сейчас…
Алеся прошла в спальню, выдвинула ящик тумбочки, нашла связку ключей от бабушкиной квартиры.
Как хорошо, что есть возможность хоть чем-то помочь Вике! И денег никаких за аренду не надо. Подруги ведь должны помогать друг другу…
Глава 9
«Очень хорошо, что здешнее гостеприимство носит такой гипертрофированный характер. – Лика Вронская изумленно поморгала, но от этого здание Национальной библиотеки, напоминающее водруженный на постамент гигантский драгоценный камень, по-прежнему продолжало переливаться на солнце многочисленными стеклянными гранями. – А я вначале так сопротивлялась, когда Ян Брониславович настаивал, чтобы в Минске я остановилась у его сына. Мне было неудобно обременять незнакомых людей. Но вот что теперь можно сказать со всей ответственностью. Без плотного завтрака, которым меня напаковала невестка Протасевича, я бы сейчас точно лишилась чувств. Библиотеку здесь выстроили огромную, красивую. Я просто в шоке! Бедные местные парни, уж им теперь точно не светит приставать к девчонкам с вопросом: «Как пройти в библиотеку?» Если парень не знает, где находится такая местная достопримечательность, то он просто пенек, не стоящий внимания приличной девушки… Ох, от этой архитектуры у меня совсем мозги завернулись. Не для того я сюда приехала, чтобы по сторонам глазеть. Хотя Ян Брониславович меня и отговаривал от этой поездки, но я все равно уверена: есть какая-то историческая основа, от которой отталкиваются преступники. Они явно используют легенду об апостолах не просто так. Если понять их логику, будет проще вычислить. Для выяснения всех деталей придется как следует покопаться в книгах. И условия для такой работы здесь, оказывается, превосходные!»
Умирая от любопытства, Лика зашла внутрь и снова восторженно ахнула.
Это вам не библиотека!
Это просто какая-то оранжерея, засаженная цветами, вымахавшими под щедрым солнечным светом до гигантских размеров…
Это Каннская лестница, без красной дорожки, но закрывать ковром такой сверкающий мрамор, украшенный золотистыми вставками, и не стоит…
Это холл роскошной гостиницы, с изящной мебелью, приветливыми сотрудниками в форменной одежде…
– Вам помочь?
Лика обернулась, кивнула симпатичной блондинке в красной жилетке и юбке ниже колена, с приколотым на груди бэджиком.
– Знаете, мне нужен читальный зал. Только сначала, наверное, надо зарегистрироваться?
– Да, подойдите вон к той стойке. Паспорт у вас с собой?
Вронская кивнула и, пытаясь на ощупь извлечь документы из сумки, пересекла холл.
Российский герб на обложке паспорта на секунду вызвал у сотрудницы библиотеки замешательство.
Набрав в легкие побольше воздуха, Лика уже собиралась разразиться спичем о братской дружбе между российским и белорусским народом, о своей журналистской профессии, о писательстве – да о чем угодно, максимально патетичном, лишь бы получить нужную информацию.
– Пожалуйста, ваш читательский билет, он же магнитный пропуск. Оплатите стоимость карточки в
