Русские на Ривьере

– Хорошо. Только знаешь, я тут посредник. В тебя влюбился мой друг. И он меня прислал за тобой, потому что сам ужасно стеснительный. Он мне вообще сказал, чтобы я тебе цветы подарил для начала.

Она говорит:

– Я не понимаю, какой еще друг? Ты кем тут работаешь? Ты же говорил, что ты артист!

– Я артист, артист! А он еще больший артист! Красавец! Орел! Он тебе сразу понравится!

– Беда с этими артистами! – говорит она. – Вечно у вас какие-то фокусы!

Разговор происходит возле «Лондонской» гостиницы на Приморском бульваре.

– Ладно, – говорит, – я заканчиваю в семь часов, а сейчас шесть. Приходи через час.

Я говорю:

– Ты что, не знаешь, как поступить?

Беру у нее бумагу и карандаш, пишу: «Ушла на базу». Она смеется. Мы вывешиваем эту бумагу, заходим в цветочный киоск, я честно покупаю ей букет цветов и говорю:

– Это тебе от моего друга.

И возникает нелепая ситуация, поскольку Латиф знал, что я на нее глаз положил, он мне все время говорил: «Ой, какая девочка! Если у тебя будет с ней, я буду так завидовать!» И вдруг я открываю номер и говорю:

– Латиф, у меня для тебя подарок!

И впускаю эту девушку. Он ничего не понимает, а я тащу ее на балкон, шепчу:

– Видишь, какой красавец? Но ты понимаешь, человек пережил ташкентское землетрясение, психическая травма, его всего колотит. Я тебя очень прошу, он в тебя так влюблен, а ты, как женщина, должна ему помочь.

– А что я должна сделать?

– Что? Я тебе буду объяснять, что ты должна сделать? Иди к нему, посочувствуй человеку.

Оставляю их, бегу в ресторан, хватаю там бутылку шампанского и назад, в номер. Захожу, а она уже сидит у него на постели, гладит его по голове и говорит:

– Латифик ты мой, миленький…

Короче, я ушел на целый вечер гулять. К ночи прихожу, стучусь в номер. Латифик сидит на полу, ноги по-турецки и в окно кланяется. Я говорю:

– А девушка где?

– У нее родители строгие, она должна была в девять уйти домой.

Я спрашиваю:

– Ну как? Проверил?

Он говорит:

– Проверил. Почему-то в самолете не получалось, а с ней получилось. Ты меня от самоубийства спас, такую девушку мне подарил. Знаешь, что я сейчас делаю?

– Что?

– Я прошу Аллаха, чтобы он тебе за это тысячу девочек подарил! Самых лучших!

И хотя я, как ты знаешь, убежденный атеист, но иногда думаю: а может, все мои удачи на женском фронте оттого, что дошли до Аллаха молитвы Латифика?

Привал на обочине

21 км от Грасса

СТЕФАНОВИЧ: Наверно, я был бы верующим, если бы не был режиссером. Но как профессионал, я слишком хорошо вижу «швы» религиозного сознания, мне всегда видны нити в руках кукловодов. Страх человека перед собственной смертью, инстинкт самосохранения, который не позволяет мозгу принять мысль о том, что ты рано или поздно исчезнешь навсегда, надежда спастись с помощью чуда – все это используется в главном догмате любой церкви: смерть не есть конец всего, а лишь переход в бессмертие. Придумано классно. Но к сожалению, миф…

ТОПОЛЬ: Как-то меня познакомили с одним генералом. Ему было далеко за восемьдесят, но выглядел он замечательно – высокий, спортивный, подтянутый. И уж не помню как, но разговор у нас быстро перешел на женщин, он спросил: «А сколько вам лет?» Я назвал свой возраст. Он говорит: «О, молодой человек! Вот когда будет вам семьдесят, вы поймете истинный вкус секса!» Так и тут, молодой человек. Давай мы с тобой о Боге поговорим лет через десять.

СТЕФАНОВИЧ: Через десять рано. Как я понял, ты предлагаешь поговорить на эту тему по дороге на кладбище. Так мне бы хотелось максимально оттянуть наш диспут.

,

Примечания

1

Спасибо, ваше высочество!… Скоро увидимся, я буду там в следующем месяце. Спасибо еще раз (англ.).

2

Здравствуйте, мой дорогой! Как поживаете? Большое спасибо! Благодарю вас, кардинал! (фр.)

3

Официант! (фр.) Еще один коньяк, пожалуйста! (англ.)

4

Официант, два пива, пожалуйста (фр.).

5

Легкого для меня (англ.).