– Все равно найдут.
– А-а… – Этого обстоятельства Копыто не учел.
И расстроился.
Чем дольше уйбуй думал насчет производства в Южном Форте фирменного семейного шнапса «Южный Форт», тем больше ему нравилась идея. Соплеменники утрутся и воссияют, назначат мессией и станут тапочки по утрам приносить. Кувалда, получается, тоже не при делах: великий фюрер не дурак, чтобы живой источник виски у всех на глазах гробить, сообразит, что после этого его под главной кучей мусора закопают. Плюсы очевидны, однако не обошлось без минусов: огромное количество мелких, но важных деталей будущего бизнеса заставляли не приспособленную к размышлениям дикарскую голову слегка посвистывать.
– На самом деле я уже придумал, как мы все устроим, – негромко произнес Ваня.
– Как? – живо осведомился Копыто.
– Мы попросим Кувалду вешать тех, кто полезет в подвал. Указ опубликуем…
– Половина наших читать не умеет, – махнул рукой уйбуй. – А вторая половина не станет.
– А мы указ в картинках сделаем, тогда точно прочитают и поймут, – хмыкнул Сиракуза. – А у входа в подвал железную виселицу поставим, мест на шесть, чтобы с запасом.
– Лучше на десять, – со знанием дела предложил Копыто. – Чтобы эта… сразу всю десятку – и пишите письма. Электрические.
– Можно и так. – Ваня не стеснялся признавать, что в делах внутренних, связанных с повседневным функционированием дикарского сообщества, миллионер-диссидент разбирается лучше.
– Один полезет – десять вешаем, – улыбнулся Копыто. – Хорошо… – Однако насладиться приятными видениями как следует у него не получилось. Буквально через несколько секунд на физиономию уйбуя вновь легла тень сомнений: – А почему Кувалда такой указ делать станет? Он сначала указ про меня, в натуре, в картинках выпишет, чтобы, в натуре, на твою виселицу сначала я полез, типа опробовать. За призывы к демократии, мля.
– Не выпишет, – уверенно ответил Ваня.
– Почему?
– Потому что мы Кувалду в долю возьмем.
– Зачем?
– Чтобы он тебя не повесил.
– Красиво, – протянул Копыто. – И правильно. Я ведь, в натуре, хотел с Кувалдой еще тогда делиться, тока не успел чутка… А он, наверное, обиделся.
– Я с ним поговорю, и обиду как рукой снимет, – пообещал Сиракуза.
– Правда?
– Ясен пень. – Ваня сбросил скорость, взял левее, и «БМВ» послушно остановился у обочины.
– Ты что, прямо сейчас говорить станешь? – изумился дикарь.
Однако в душе порадовался проявленной помощником расторопности. Все-таки вопросы вешательные, особенно лично его касающиеся и при этом вешательные, надобно решать как можно быстрее. В смысле, договариваться, чтобы из вешательных они вернулись к дружеским и взаимопонимательным.
– Сейчас я попытаюсь понять, где мы находимся, – вздохнул Сиракуза, доставая карту.
– У тебя же навигатор!
– Не работает.
– Как это?
– Перестал, когда мы в горы въехали.
– А почему мы в горы въехали?!
– Я хотел срезать…
– Мля, идиот! – возмутился Копыто. – Ты везешь такого… такую… ты меня везешь, мля! И ты резать собрался, когда не знаешь, как?! Ты мною рискуешь, кретин! Диссидентом и мессией, мля!
– Сейчас разберемся…
– Как ты разберешься, дубина! Мы ведь не в Москве, где у каждого всякое спросить можно! Мы вообще неизвестно…
– В Шотландии!
– У черта на рогах!
– Заткнись!
– Да я тебе ща шею выверну!!
– Привет!
– Привет!
Схинки предполагал, что после произошедшего Катарина пару дней не будет покидать свою комнату, однако ошибся. Обнаружил девушку в той же гостиной, где на нее напал Тео, на том же самом диване. Катарина проходила на ноутбуке какой-то квест, потягивая белое вино и покуривая тонкие сигареты с ментолом. Спокойная и увлеченная игрой: о неприятном инциденте напоминала лишь лангетка на руке.
– Не помешал?
– А должен был?
Девушка закрыла ноутбук.
– Да кто вас, женщин, разберет? – Схинки улыбнулся и присел рядом. – Зашел проведать.
– Очень мило.
– Ты находишь меня милым?
– Ситуацию, – медленно ответила Катарина.
– Это хорошо.
– Да?
– Я имею в виду, что многие, реагируя на мою миролюбивую внешность, считают меня милым. Или забавным. Одним словом – безвредным.
– А это не так? – в голосе появилось едва заметное напряжение.
– Не всегда так, – уточнил Схинки, вальяжно разваливаясь на диване. – Видишь ли, Катарина, у моего господина множество врагов. Настырных, надо сказать, врагов, которые стремятся нам навредить.
– Охотно верю.
– Знаешь, сколько шпионов я ликвидировал в прошлом месяце?
– Ты лично? – Она еще надеялась перевести разговор в шутку.
– Да, я лично. – Схинки ответил жестко, что контрастировало с расслабленной позой. Твердо дал понять, что шутить пока не намерен. – Мне доставляет удовольствие убивать тех, кто планирует навредить моему господину.
Показал истинное лицо? Или просто давит? Девушка сбилась, робко протянула:
– Ты не похож…
Но была прервана.
– Вернемся к цифрам. Называй!
Попробуй представить, скольких я уничтожил во славу Ярги! Лично уничтожил. Я, такой милый и добродушный.
Катарина окончательно смешалась.
– Троих?
– Четверых. Сейчас мы на стадии развития, строим сеть, на которую будем опираться в дальнейшем, и моему господину нужны верные помощники. – Схинки выдержал паузу, но взгляд не отвел, продолжил буравить Катарину. – Мы находим способных к магии челов и привлекаем их на свою сторону. Мы берем тех, кто работает с контрабандистами…
– Как я.
– Да, как ты. Очень перспективная линия – мятежные масаны.
– Но Сантьяга прекрасно понимает, где вы ищете рекрутов.
– Совершенно верно, – подтвердил Схинки. – Он знает, что, помимо вербовки обычных, не обладающих магическими способностями челов, мой господин обязательно будет искать колдунов, и подсылает шпионов, в надежде выйти на след.
– Ты считаешь, что я – шпионка? – Катарина испуганно посмотрела на любимца Ярги. Такого милого, такого добродушного… С виду.
– Я уверен, что ты – шпионка.
– Почему?
– Вот поэтому. – Схинки кивнул на сломанную руку. – Зачем ты решила остаться на базе? Я ведь не идиот. Я просмотрел видеозапись и понял, что ты сознательно спровоцировала Тео. – И напористо закончил: – Зачем?
Катарина судорожно вздохнула:
– Я догадалась, что Ярга отправит нас брать Тархана Хамзи.
– И что?
– Это самоубийство. Там наверняка засада темных!
– Мой господин учел это обстоятельство. Ты должна доверять ему.
– Я должна доверять инстинкту самосохранения, милый Схинки, вот мой господин, – неожиданно твердо произнесла Катарина. – Никто не сделает меня разменной монетой.
– Знаешь себе цену?
– Убьешь меня?
– Если не получу ответов. – Схинки небрежно пожал плечами. – С другой стороны, я все равно их получу. Но… но при этом убью тебя.
– После допроса?
– Раньше. – Схинки улыбнулся. – Ты перестанешь быть собой, Катарина. Зато в твоем сердце навсегда поселится любовь к моему господину. Ты будешь рада рассказать все, что
