– Про резифента – это ты хорошо прифумал, – похвалил фюрер верного уйбуя. – Только кому теперь звонить? Мечеслав отберет просто так, Урбек, как всегда, обманет – скажет, что ничего не стоит, а сам буфет профавать с аукциона. А чуфы потом меня прифут убивать.
– Ты подожди день – если не придут чуды, значит, можно продавать, – предложил рассудительный Трактор, без спросу отхлебывая из фюрерской кружки.
Кувалда не возражал.
Те несколько часов, что командор потратил на первый допрос и отчет Гуго де Лаэрту, показались Клаусу вечностью. За это время аналитик успел съездить в Южный Форт, забрать у фюрера Красных Шапок медальон и чуть было не прибить вышеобозначенного фюрера. Потому как вождь этого маленького, но удивительно наглого народа вознамерился получить от Ордена «вознагражфение за нахофку и возвращение знака». Кто бы еще объяснил, почему он обозвал медальон «знаком»? В общем, когда Клаус вернулся, Рауль все еще занимался улаживанием формальностей. А завершающим аккордом стало совещание у великого магистра, еще на час.
Молодой аналитик мужественно терпел голод и ждал шефа, как ворон крови. С тем, что командор снизойдет до подробных разъяснений не раньше, чем через два дня, Клаус смирился. Но ответ на главный вопрос он хотел получить немедленно, иначе в перспективе его ожидали две бессонные ночи.
С совещания Рауль вернулся озабоченный, как смотритель бестиария в начале весны, но от «пары пива» не отказался. Вновь отправились в «Шварцвальд», на сей раз просто поужинать – у командора этот ресторан, расположенный в семи минутах ходьбы от штаб-квартиры навов, почему-то вызвал любопытство.
– Очень даже приятное место! – похвалил заведение Клаус, одним махом ополовинив литровую кружку пива. – Только расположение не очень удачное.
– Думаю, по этому принципу и выбиралось, – предположил командор. – Чтобы наверняка не встретить никого из наших… – Не дожидаясь, когда подадут горячее, Рауль выпил подряд две стопки водки. В отличие от большинства своих соплеменников он предпочитал благородным, чарующим винам именно этот совершенно не изысканный напиток.
– А я, признаться, до последнего был уверен, что убийца шас. Именно у него были настоящие мотивы!
Де Конти покачал головой:
– Забавно: Нимруд выиграл от этой истории больше всех, будучи совершенно ни при чем.
– То есть?
– Сейчас поймешь… Виндер активно запускал руку в казенные средства, но ему везло – он всегда успевал их удачно прокрутить и вовремя вернуть. А тут грянула проверка, которая обернулась бы для него катастрофой.
– Но, получается, у него были деньги – он мог вложить их, и никакой недостачи.
– Ничего у него не было – он вкладывался в бизнес Нимруда Турчи. Я все понял, когда шас объявил, что Оливер должен был внести в уставной капитал полтора миллиона. Смехотворная сумма при оборотах «Шиншиллы». Конечно, это была только часть, но последняя, после чего компаньоны подписали бы договор.
– Значит, должны где-то быть документы, подтверждающие, что платеж осуществлялся в рассрочку. Суммы, даты, все… Но мы ничего не нашли.
– И вряд ли найдем. Нимруд это тоже понимает. У Виндера не было денег, чтобы стать совладельцем «Шиншиллы», – это для всех очевидно. Если бы он не скрывал, сколько вкладывает в бизнес, то проверка случилась бы гораздо раньше. В «Чудь Инкорпорейтед» все-таки умеют складывать два и два. Вот и получается, что документы подписывались – как без этого? – но на деле это было пустой формальностью. Нет, законную силу бумаги имели, но только обнародовать их Оливер ни за что не стал бы. И прятал их, конечно, в очень надежном месте. Умирать он не собирался, родственников и невесту в курс своих афер не ставил.
– Так наследники Виндера могут претендовать на часть «Шиншиллы»?
– Без сомнения, – кивнул командор, не обращая внимания на суетливую официантку, расставлявшую на столе тарелки с закусками и шкварчащие сковороды с мясом, – разговор был надежно защищен он подслушивания. – Возможно, они даже наймут кого-нибудь, кто отыщет им документы. Но это уже не наша забота.
– А зачем рисковать? – Клаус так увлекся, что даже позабыл про свое пиво, хотя мечтал о нем с самого утра. – Почему бы, например, сразу не оформить сделку на подставное лицо?
– Ты бы так поступил? – командор вопросительно изогнул бровь.
Аналитик задумался, но секунды на три, не более:
– С шасом – ни за что.
– Вот и ответ.
Клаус замолчал, рассеянно ковыряя вилкой салат.
– Что, по-прежнему нет версий? Ну-ну… – Де Конти, у которого крошки во рту не было с самого утра, с удовольствием сделал паузу в разговоре и принялся за еду.
Командор в педагогических целях не стал рассказывать помощнику, как он вычислил убийцу. Аналитик придумал уже десяток вариантов, но был по-прежнему далек от истины.
– Нет, ну вы же как-то догадались сразу! Вот как сразу – я не знаю. Ведь у Турчи был двойной мотив – он и медальон видел!
– Не переживай, он и меня сбил с толку – даже тем, что очень торопился в Цитадель, к Сантьяге и потому не желал разговаривать. Хотел бы я знать, для чего ничем не выдающийся шас понадобился комиссару… Ладно уж, – Рауль налил себе еще рюмку. – Пользуешься моей добротой. Вспомни еще раз, что было сказано в первом письме, с заданием.
– «Не позже полуночи…» – Клаус принялся пересказывать текст письма, который уже успел выучить наизусть, пока, по подсказке шефа, пытался найти там зацепку.
– Ты разбираешь на детали, а детали ни при чем. В чем суть задания?
– Забрать у «белого мага» медальон.
– Это и являлось основной целью, ради которой все затевалось. Так?
– Так.
– Теперь вспомни последнее письмо, сегодняшнее. Вот его вспомни дословно.
– «Если вы украли…» – Клаус даже подпрыгнул на стуле. – Конечно! Во втором письме о медальоне как будто предположение, в то время как в первом… Но почему? – Молодой рыцарь вновь растерянно захлопал глазами. – Ведь все письма написаны одним лицом, с конкретной целью.
– Лицо одно, а цели разные. – Командор невесело усмехнулся. – Медальон в первом письме был просто фикцией, так же как и сейфовая ячейка. Для челов нужно было придумать интересное задание, а не послать их просто «убить белого мага». Это игра, все должно быть обоснованно. Бланка тогда понятия не имела, что мать подарила Виндеру отцовский медальон. Можно было с тем же успехом сказать «заберите носовой платок из правого кармана». Или перстень, или пуговицу. Но она написала про медальон и, как говорят челы, попала пальцем в небо. Все было рассчитано идеально – подвела случайность, совпадение. Ей было безразлично, что предпримут челы, она не собиралась выходить с ними на связь, а уж тем более убивать. И если бы не этот несчастный медальон, мы никогда не вышли бы на Бланку. Я тебе рассказывал, что за истерику она устроила, узнав, какой подарок мать преподнесла любовнику. Орала на Беатрису, мол, она второй раз предает ее, что она украла реликвию, память об отце. Я тогда не придал этому значения – девочка обожала отца, благоговела перед ним. Альбер был благородным воином, он и погиб, как герой. Виндера же она ненавидела за одно то, что мать сумела почувствовать себя счастливой рядом с чудом, являвшим собой полную противоположность Альберу Гризону. В общем, на медальоне Бланка и сорвалась. Конечно же, она догадалась, куда он подевался, и под впечатлением написала письмо.
– Шеф, но как ловко придумано! То есть… Ну, вы понимаете? – Клаус редко делил вещи и поступки на хорошие и плохие – в основном на интересные и неинтересные.
– Не нужно быть Мастером – хранителем Знаний, чтобы разработать такой план. Бланка ненавидела потенциального отчима, культивировала в себе эту ненависть. Оба ее деда, имеющие на внучку большое влияние, также не скрывали, что презирают Виндера. Бланке было невыносимо стыдно за мать. А уж когда Беатриса объявила о своем намерении узаконить отношения с любовником, девушка решила любой ценой спасти семью от позора. Бланка училась в пансионе, они с художественным классом часто выезжали за город, на природу. Случайно подглядели какой-то человский фестиваль по этим самым ролевым играм… Бланка заинтересовалась происходящим и зарегистрировалась на нескольких сайтах. А дальше, думаю, план возник в голове сам собой.
– Погодите, а кто же звонил Виндеру накануне убийства?
– Бланка и звонила. Она действительно подслушала разговор Оливера с шасом, и ей не составило труда разузнать, кто такой Нимруд Турчи, и заказать под него изменитель голоса. Узнать номер «левого» телефона того, кто часто бывает в твоем доме, тоже пустяк. Бланка знала, что делает, направляя меня по ложному следу.
Командор вдруг рассмеялся – натужно, как будто злой, обидной шутке.
– Шеф?
– А я, представь, подумал, что девочка под впечатлением дурацких человских фильмов захотела поиграть со мной в любовь.
– Бланка пыталась вас соблазнить? – оживился Клаус, любопытный до подобных историй не меньше молоденьких практиканток из канцелярии Ордена.
– Обычная история, – без энтузиазма пояснил Рауль, щедро сдабривая перцем и без того острое мясо. – Командор войны, особая Мастерская в составе личной гвардии Великого Магистра, романтика, тайны и прочая чушь, не имеющая никакого отношения к нашей работе.
– Знаете, я подумал… А ведь ее можно понять…
– Ты, прости, о чем сейчас? – Рауль хотел сделать глоток воды, но так и застыл, держа стакан на весу.
– О мотивах убийства, разумеется! – сделал страшные глаза аналитик.
– А если о мотивах убийства… – Де Конти отставил стакан в сторону, и в его голосе послышался металл: – Нет, нельзя ее понять. Потому что дела чести нельзя решать бесчестными методами.
Клаус ничего не ответил – он молчал, обдумывая слова Рауля. А потом неожиданно спросил:
– Шеф, а что с челом? С Женей?
– Эрлийцы говорят, сильнейший стресс, осложненный каким-то там простудным вирусом. Брат Дробус считает, многое будет зависеть от того, как он перенесет известие о смерти подруги. Возможно, оклемается, возможно, его просто перекинут в человскую клинику для душевнобольных.
– А если оклемается? – продолжал настаивать Клаус.
Он чувствовал сострадание к этому парню. И очень хорошо запомнил, как Женю ввели в кабинет, – тот едва держался на ногах. Лицо даже не бледное – зеленовато-серое, и большие светлые глаза в обрамлении темных, насыщенно-синих кругов. Клаус даже не знал, что кожа может быть такого оттенка. «Я убил Оливера Виндера, – с трудом ворочая языком, почти по слогам произнес чел, низко склонив голову. Можно было подумать, что Женя говорит с кем-то, кого может видеть только он сам, и этот кто-то стоит у его ног. – Спасите Настю – с ней, кажется, беда…» Больше он ничего не успел добавить – пошатнулся и осел на пол.
– Я бы хотел, чтобы он оклемался, – честно сказал командор.
Конечно, Нимруд Турчи и раньше бывал в Цитадели, много раз. Но целью его визита неизменно было посещение Финансового департамента, который предусмотрительно
