Поэтому в Монако многие скрываются от преследований уголовного мира, в том числе и Павличенко в те годы.
Понятно, что сам Павличенко все сваливал на меня. Когда к нему приезжали, он говорил:
– Артем забрал все деньги и уехал! Что вы хотите, я нищий! Это все в кредит – и дом, и лимузин…
У него оставалась пачка пустых бланков с моей подписью и печатью, которые он активно использовал. Сочинил, например, замечательный документ о том, что я ухожу из «Истока», но всю ответственность за дальнейшую работу оставляю за собой.
Кроме того, были состряпаны мои обращения в банк с просьбами о перечислении десяти, пятнадцати, двадцати миллионов на какие-то вымышленные счета… Эти фальшивки должны были подтвердить всем, что он, Павличенко, остался без денег, поскольку все деньги якобы забрал я.
Много таких бумаг Павличенко отдал Дидигову. Конечно, они подстегнули бандита снова искать пути, как меня достать.
Вот тогда я и узнал, что Дидигов теперь обратился к российским ворам. Мне сообщил об этом Глузман, мой приятель еще с кооперативных времен, владелец «Первого Европейского банка». Он был каким-то образом связан с этими ворами в Республике Коми, из которой, впрочем, вскорости бежал в Израиль, где загремел в тюрьму за похищение человека.
– Артем, тобой интересуются воры в законе! – сказал Глузман, позвонив мне по телефону. – У меня есть один знакомый, давай проконсультируйся у него, во что это может вылиться.
И назвал мне телефон.
Я опять сделал непростительную ошибку и глупость, позвонив по этому телефону. Сначала ко мне пришел референт вора в законе. Очень симпатичный мальчик – блестяще воспитанный, создающий необходимое впечатление, с портфельчиком и при галстуке.
Он сказал:
– Конечно, мы вам организуем встречу, это очень важно!
С вором в законе я решил встречаться сам и Малику пока ничего не говорить. Это была очередная глупость. Но Глузману я почему-то доверял, хотя и не надо было этого делать. И вот явился этот человек – весь в цепях, крестах и наколках.
– Знаешь, кто я такой? – сказал он с порога.
– Ну, могу догадаться, – ответил я.
– Я – тот самый вор в законе, к которому обратились за помощью ингуши, чтобы выбить у тебя деньги. Давай поговорим обо всем и назначим разборку. И я тебе помогу. Слушай, а зачем ты связался с чеченцами? Что, мы бы сами тебя не поддержали?
– Это мои друзья…
– Нашел бы своих, русских! Разве им можно доверять!
Его фамилия была Пичугин, а кличка Пичуга. Как все воры в законе, он якобы был во всероссийском розыске и скрывался от преследования, но приехал, естественно, на БМВ, в окружении охраны и совершенно открыто.
Мы договорились встретиться, и только тогда я обо всем рассказал Малику.
Встречу назначили в клубе у Володи Семаго и сняли там специальный банкетный зал. Малик вызвал из Тольятти бригаду Шамада, подтянулись и ленинградцы, собрали своих чеченцев по Москве – и поехали на эту встречу.
Почти вся моя сознательная жизнь была чередой стрессов, и в конце концов психологическая реакция на них притупилась. Может, поэтому я выжил, когда у меня украли пять миллионов долларов, и когда объявили преступником мирового масштаба с розыском через Интерпол, и когда наезжала мафия и меня делили восемьдесят вооруженных людей…
Я помню ту разборку прекрасно. До начала стрельбы оставались какие-то минуты
– Мы воры в законе! – кричали они. – А вы кто такие?
– А мы бандиты! – орал Шамад. – Мы авторитетов не признаем.
И вдруг пригласили меня. Как это случилось, до сих пор не понимаю. Как только я вошел, мои чеченцы на меня набросились с вопросом:
– Это ты пригласил их для разбора или они сами наехали на тебя?
Говорю:
– Да, я встречался с этим человеком, он обещал помочь разобраться. А других я не приглашал, так как их не знаю и вижу в первый раз.
Сказав это, я не представлял себе реакцию: могло произойти все, что угодно. Но взрыва, к счастью, не произошло. Очевидно, я сказал правильно. Мне дали высказаться по существу. Все же это была российская воровская разборка. В результате постановили следующее: еще раз посетить Павличенко в Монако. И если выяснится, что Дидигов не был нашей «крышей», а вводит в заблуждение воров, он понесет за это заслуженную кару. А если «крыша» была и ей была обещана половина всех средств «Истока», наказаны будем мы.
Пичуга был арестован буквально через пару месяцев: сдал его, по-моему, сам Глузман, который после этого и скрывался в Израиле.
Референт Пичуги пару раз мне звонил и просил помощи: мол, как же так, такой хороший вор в законе, который вам так помог, сидит теперь в тюрьме за какие-то дела в Дагестане. А вы, дескать, депутат Госдумы – вмешайтесь, пожалуйста.
Дидигову чеченцы сказали в последний раз: все претензии к Артему мы берем на себя. Если они есть
