И тут же на моих глазах часы растаяли в воздухе, а на их месте возникли другие, электронные. Это ничего не проясняло, а только запутывало.
Пора было поесть. Я спросил гида из мобильного видеотелефона о том, где, по его мнению, можно перекусить.
– Какую кухню вы предпочитаете? – поинтересовался телефон.
– Любую. Мне абсолютно все равно. Главное, чтобы достаточно быстро и я смог продолжить работу. Сегодня у меня встреча в президентском дворце. Надо успеть еще поработать. На еду у меня не более сорока минут.
– Вы, наверное, хотите что-нибудь оригинальное. Рекомендую ресторан «Провинциал». Там не только вкусно, но и интересно.
Ресторан оказался рядом со зданием Центрального дома информатики (ЦДИ). Я заказал салат из овощей с рачьими шейками, суп из спаржи и стейк из страусиного мяса. Необычность ресторана заключалась в том, что на плоском экране перед столиком я мог наблюдать за процессом приготовления моего заказа. Вот повар стал отлавливать раков в чане и бросать их в кипящую воду. Пока они варились, он ловкими движениями нарезал овощи для моего салата, смешивал их с маслом и соусом, укладывал красиво на тарелке. Потом чистил рачьи хвосты, варил суп и жарил на сковороде страусиное филе. От этого зрелища разыгрывался аппетит и возникало чувство причастности к приготовлению блюд, что делало их вкуснее…
Вернувшись в ЦДИ, я не застал там свою экранную подругу. Меня ждал виртуальный джентльмен в безупречно сидящем костюме.
– Как вы будете меня называть? – спросил он.
– Наверное, Адам… – ответил я.
– Очень хорошее имя, – согласился джентльмен.
– А где Ева, осталась в раю? – спросил я.
– Она выполнила свою миссию, – ответил виртуальный Адам, и я понял, что по части автоматизации юмора у русляндцев пока дела не блестящие.
Вот что рассказал Адам о реформах, проведенных в промышленности Русляндии:
– В отличие от России, в которой главной задачей стала быстрая приватизация государственных предприятий и заводов, в Русляндии выбрали другой приоритет. Приватизация была объявлена не сутью, а просто способом достижения цели, которая звучала так: «В кратчайшие сроки запустить остановленное промышленное производство».
Чтобы понять разницу в этих подходах в России и в Русляндии, посмотрим сначала на Россию.
Каким путем шла Россия в реформировании промышленности? Оценивали завод чаще всего ниже реальной стоимости, доводя его до банкротства, а потом быстро продавали. Покупали все, кто хотел и мог, в основном те, кто имел доступ, как говорится, «к телу».
Например, известен случай, когда завод ЗИЛ был куплен «Микродином». Фактически универмаг приобрел огромный завод, производящий грузовики. Акции ЗИЛа при этом котировались достаточно высоко, и «Микродин» был вправе открыто заявить: мы купили ЗИЛ, потому что это триста гектаров земли в центре Москвы, и когда он совсем остановится, там будет очень хорошо устроить большой производственный склад импортных товаров.
И такие вещи делались повсеместно. В порту Находка во Владивостокской области была выкуплена огромная судостроительная верфь. Этой верфи уже нет, там сейчас перевалочные склады китайских товаров. Больше суда в порту Находка не ремонтируются. Сломался мотор – сразу все судно в металлолом.
Что же происходило в Русляндии?
Любое промышленное предприятие предлагалось отдать в руки предпринимателю или компании (все равно какого происхождения – местного или зарубежного), которые продемонстрируют и докажут свою способность наладить там производство. Для начала на бумаге – в представленных документах. Если ваша компания подтверждает свою квалификацию, имеет средства и может наладить выпуск, например, холодильников, приходите на завод холодильников и забирайте его целиком, совершенно бесплатно. Такой способ был принят с самого начала.
– Постойте! – прервал я Адама, которого до этого момента слушал молча. – Вы говорите, что приватизация в Русляндии была произведена бесплатно?
– Не совсем так, – ответил Адам и продолжил рассказ: – Передавая предприятие в руки компании, государство подписывало очень простой контракт о том, как вы собираетесь управлять этим заводом. По нему в течение первого года вы, например, обязуетесь расплатиться с долгами этого завода и обеспечить регулярную выплату заработной платы рабочим. За второй год вы выйдете на уровень производства 1968 или 1970 года.
Третий год – уровень 1972 года. За четвертый год вы совершите рывок и создадите новую модель холодильника, который сразу же сделает продукцию завода экспортной… и т.д. Как только стороны расписались в контракте, в котором определены график и цели работы на три или на пять лет, можете забирать завод.
А вот дальше простой контроль со стороны государства определит, как вы справляетесь со своими контрактными обязательствами. И чтобы не было почвы для взяток, в целях объективности, итоги определяются не персональным мнением членов комиссии, а по критериям и показателям, разработанным для данного производства на основании условий контракта в результате обработки данных на компьютере. Так сказать, автоматически, без присутствия бюрократа.
Справились с обязательствами первого года – отлично. Справились со вторыми – в продаже появились дешевые отечественные холодильники. Завалили третий год – государство вправе (юридически) на основании контракта забрать у вас завод обратно и передать его в руки другой компании, которая свои обязательства выполнит лучше.
Если вы справлялись со своими обязательствами все пять лет, тогда и завод по праву ваша собственность, и холодильники в продаже имеются, что и есть главная цель государственной политики по подъему промышленности. Да еще и налогоплательщик создан общими усилиями, а это уже очевидное
