Вскоре появился Джим.
Артем, как же так, ведь тебя должны были вчера предъявлять на открытии! Ну ничего, сделаем это позже. А сегодня нужно через три часа быть на званом обеде. У тебя есть с собой «блэк тай»? Он поглажен?
По простоте душевной я перевел «блэк тай» с английского как «черный галстук».
– Нет, но я его куплю.
– Где?
– Ну, внизу. В киоске…
– В каком киоске? Ты что!
Джим моментально вызвал лимузин, и я отправился брать костюм напрокат. «Блэк тай» оказался смокингом с блестящими лацканами и кучей дополнительных аксессуаров. К нему полагались специальные лакированные туфли, золотые запонки, бабочка, вставные пуговицы в прорези на рубашке и шелковый пояс с застежкой сзади…
Перед обедом состоялась короткая встреча в роскошном зале, после которой был небольшой оперный концерт. Открывая встречу, Джим обратился к собравшимся:
– Ваше высочество, ваше превосходительство, уважаемые дамы и господа!
Оказалось, что в зале присутствовало несколько особ из королевских семей, включая английскую принцессу, а также послы, министры и прочие очень важные гости…
– Сегодня у нас знаменательное событие, – объявил Джим. – Мы принимаем в члены YPO первого представителя Советского Союза, моего друга Артема Тарасова. Он – первый советский миллионер. Прошу на сцену!
На негнущихся ногах я поднялся на сцену, и меня тут же усадили перед журнальным столиком, напротив которого стояло свободное кресло.
– Инаугурация Артема Тарасова состоится в день закрытия конгресса. А сейчас я приглашаю на сцену для беседы об СССР нашего гостя, господина Белоногова, посла СССР в ООН!
Полноватый человек в очках уселся напротив меня за столиком на сцене. Нам поставили микрофоны. Белоногов поприветствовал присутствующих, а потом заявил:
– Для меня все это выглядит очень странно. Не понимаю, как этот господин Тарасов вообще здесь оказался. В нашем социалистическом обществе кооперативы – не крупный бизнес, а просто мелкие лавочки, мастерские и кафе. В СССР плановое хозяйство, и роль кооперативов в обществе абсолютно незначительна…
После таких слов я немедленно пришел в себя – меня это задело за живое. Забыв о зале и даже о том, что нахожусь в Сиднее, а не в Москве, я ляпнул в ответ Белоногову то, что просто не укладывалось ни в какие международные нормы.
– Уважаемые господа! – сказал я на ломаном английском. – Это неправда, и господин Белоногов только что вас обманул. Он высказал вам официальное мнение нашего правительства о кооперативах. Но его можно простить – ведь он посол, а посол не может иметь собственного мнения, которое бы отличалось от официального, государственного…
В зале повисла гробовая тишина. Белоногов вспотел, и на его лице выступили розоватые пятна. А через несколько секунд оцепенения шквал аплодисментов буквально взорвал воздух!
Посол вскочил со своего места и закричал:
– Вот вам пример нашей перестройки! Если бы Тарасов сказал такое несколько лет назад, то никогда бы обратно в СССР не вернулся!
Эта встреча сразу сблизила меня с окружающими. Ко мне подходили, знакомились, хлопали по плечу, поздравляли с членством в YPO… Я впервые увидел этих людей, многие из которых потом стали моими друзьями, людей, на которых держится мир. Воротилы бизнеса, удачливые люди и просто отличные парни!
В Клубе молодых миллионеров состоит больше семи тысяч членов из 71 страны мира. Жаль, конечно, но о YPO многое писать просто нельзя: это очень закрытая организация, которая не любит публичности. Попасть туда могут только бизнесмены до сорока лет, являющиеся президентами собственных компаний с оборотом не менее ста миллионов долларов в год. Кроме того, нужна еще персональная рекомендация…
В июле 1990 года мне как раз должно было исполниться сорок лет, у «Техники» еще совсем недавно было больше ста миллионов рублей. А за существовавший тогда официальный курс обмена валюты в СССР спасибо родному Минфину. Тут они мне очень помогли.
В день закрытия конгресса мне вручили заветный диплом – специальную доску из слоновой кости, на которой золотом было написано мое имя и дата вступления в YPO.
Потом я не раз бывал на таких встречах. Сначала некоторые миллионеры относились ко мне с опаской, но после каких-то ситуаций настороженность улетучивалась как дым.
К примеру, в поездке по Атлантическому океану, когда YPO снял корабль Queen Elizabeth II, мне удалось поймать рыбу прямо с кормы лайнера, что вызвало много обсуждений и комментариев.
Рыбу зажарили на камбузе, и мы тут же съели ее с господином Мосбакером, министром торговли США. А Джордж Буш-младший есть мою рыбу решительно отказался и наблюдал за трапезой издалека…
Кстати, в том, что нынешний американский президент вначале отнесся к России не очень дружелюбно, косвенно есть доля и моей вины.
Когда в начале 91-го года я был вынужден бежать из родной страны, Джордж Буш, будучи еще простым техасским бизнесменом, вдруг заявился в Москву. Как мне потом рассказывали, в той поездке он пережил много разочарований.
