И вы погружаетесь все глубже и глубже в сон... Гипноз означает сон. Сам корень слова просто означает сон, ничего более; преднамеренный сон, вызванный сон, который идет много глубже, чем ваш естественный сон.
И медиуму, человеку, которого гипнотизируют, говорят: «Вы будете слышать только мойголос и ничего более. Других звуков вы не услышите, только мой голос». И это действительно происходит. Все его чувства становятся расслабленными и закрытыми; он никого не слышит. Если вы крикните его имя, он не услышит, но, если гипнотизер прошепчет что-то, он услышит. Этот единственый вход открыт, очень узкий вход – остальное закрыто.
Наступило время, когда вы может делать любое постгипнотическое внушение. Постгипнотическое внушение будет применяться тогда, когда вы выйдете из гипноза. Например, я сказал этому парню: «На твоей подушке я делаю крест красными чернилами. А завтра, точно в одиннадцать часов, ты поцелуешь этот крест».
Это постгипнотическое внушение для завтрашнего дня, когда он не будет под гипнозом, но оно вошло в его подсознание. На следующий день, минут за пятнадцать до одиннадцати, он становится беспокойным, не зная почему. Я спросил: «В чем проблема? Почему ты выглядишь таким напряженным?»
Он ответил: «Я не знаю, но что-то, кажется, происходит во мне».
Я сказал: «Ничего не происходит». Взял его подушку (он это видел), положил ее в мой чемонад и закрыл его на ключ. Он становился все более беспокойным. И когда время приблизилось к одиннадцати, он взглянул на часы и попросил меня: «Пожалуйста, дайте мне ключ».
Я спросил: «Зачем?»
Он ответил: «Я хочу забрать мою подушку».
Я спросил: «Что ты собираешься делать с ней в одиннадцать часов? Ночью я отдам ее тебе»
Он ответил: «Нет! Просто отдайте мне ключ!»
Я дал ему ключ, он открыл чемодан. Часы пробили одиннадцать ударов. Он вытащил подушку, обнял ее так, как будто это была его подружка, и стал целовать точно то место, которое я пометил красными чернилами.
Я спросил: «Что ты делаешь?»
Он ответил: «Я не знаю! Я чувствую себя безумным. Я знаю – это подушка и почему я обнимаю ее, я не знаю. Почему я целую ее? Я никогда не целовал подушку за всю свою жизнь!»
Но такая романтика! Вам следовало бы увидеть его лицо, такое романтичное.
Он влюбился так же, как вы влюбляетесь.
Или вы думаете, что влюбляетесь иным способом? Это биологический гипноз! И вы думаете, что вы целуете нечто большее, чем подушку! Что вы целуете? Думали ли вы об этом? Это всего лишь биологическая потребность изнутри. Та же потребность может быть создана с помощью гипноза.
Но это опасная программа. Если Горбачев соглашается использовать того человека, то целые армии можно загипнотизировать без каких-либо препятствий. А армии наиболее легко гипнотизируются, поскольку они подчиняются приказам. Так что когда гипнотизер приказывает, они исполнят его приказ легче, чем кто-либо еще, так как они провели всю сою жизнь, поворачиваясь налево, поворачиваясь направо, идя назад, шагая вперед, не спрашивая почему. Их тренируют на послушание; они более чувствительны к гипнозу, чем кто-либо еще в мире. И вы может просто сказать им, что они никогда не будут атаковать.
Но это очень опасная политика: человек, который не может нападать, не может и защищать.
И вот что он говорит: «Я просто удалю идею нападения и оставлю идею защиты». Но при защите вы также должны атаковать! Солдаты будут просто парализованы, они не будут знать, что делать.
И это в условиях, в которых мы живем... Это ядерная эра. Если Америка атакует Советский Союз, то с Советским Союзом будет покончено, поскольку это дело десяти минут. Если советские солдаты неспособны атаковать, они будут неспособны также защищать; они будут в замешательстве по поводу того, что делать. Они будут парализованы. И поскольку это вопрос десяти минут, вся страна может быть взорвана, уничтожена.
С хорошими намерениями Горбачев идет в неверном направлении, самоубийственном. И Америка пытается раздуть его эго, насколько это возможно, что бы все, что он ни делал, он продолжал делать. Чтобы привез всех заклинателей змей, уличных фокусников, епископов, кардиналов, папу. Скоро Шанкарачарья Пури, мусульманские священники, Аятолла Хомейни будут посещать Советский Союз. Этот один человек может разрушить огромную надежду всего человечества.
Я говорю эти слова для того, чтобы он осознал. В данный момент он обладает всей властью. Он может трансформировать Советский Союз в духовную страну. Исходя из медитации, растет творчество; люди будут работать с любовью. Не из-за амбиций – это старая стратегия. Не из-за собственности – это вновь отбросит вас в темные века.
Я знаю, что Советский Союз не так богат, как Америка, да и нет надобности быть такими богатыми. Просо создать комфортное существование и привнести медитацию в жизнь людей – тогда они будут работать. Но тогда это работа будет посвящена предельной революции, которая вовлечет все человечество.
Он говорит о патриотизме, который является болезнью. Все войны вышли из патриотизма и национализма. И скоро он непременно позволит инвестировать иностранные деньги в экономику Советского Союза на условиях (это мое предположение), что валюта не будет национализироваться, будет доступна внешним владельцам, и они смогут забрать ее в любое время, когда пожелают. Это для него единственный пут развить социальную экономику Советского Союза.
Но это опять возродит класс капиталистов и класс трудящихся, пролетариат.
Не ведя того, Горбачев действует против Маркса, Энгельса Ленина – против всех людей, которые упорно трудились, чтобы создать новую социальную структуру, но упустили один вопрос – вопрос духовности. Лишь добавьте духовность к жизни Советского Союза, и в нем будут жить наиболее радостные, любящие, сострадательные люди в мире.
Вы видели советскую съемочную группу, которая была здесь от советского телевидения. Бывали тут разного рода съемочные группы, самые разные журналисты со всего мира, но только советская съемочная группа ушла со слезами на глазах. Они полюбили вас; они полюбили вашу общину сильно, глубоко. Они пообещали, что, когда у них будет десятидневный отпуск в июне, они приедут, чтобы пожить в общине в качестве саньясинов, медитируя, участвуя в группах.
Вы можете видеть разницу. Когда приезжает американский журналист, он сразу начинает искать что-нибудь сенсационное. Если он не находит его, он создает и выдумывает это, потому что Америка заинтересована только в сенсационности. Эти люди ведут себя совсем по-другому. Российская съемочная группа приехала впервые. Когда вы начали делать ваши медитации, танцы, они забыли о съемках. Они бросили свои камеры и начали танцевать! Они полюбили саньясинов.
Их вопросы абсолютно не сенсационные. Значительные, полные смысла, но не сенсационные – направленные лишь на благо человечества. Анандо сказала мне, что в их глазах были слезы, когда они выходили за ворота; они не хотели уезжать. Они хотели остаться на всю серию, но им позвонили из из офиса в Дели, сказав: «Возвращайтесь, есть другие задания».
Они вернутся в июне на десять дней, чтобы получить больше опыта в том, что вы имеете. Они хотят попробовать это. Они хотят быть членами группы, а не посторонними наблюдателями.
И это состояние всего Советского Союза: люди стали как дети. Нет церкви, нет программирования, нет Бога, нет молитвы – они стали такими невинными, что медитация пойдет глубоко в них и быстрее, чем в любой другой стране.
Конечно, Зорба определенно присутствует. Но если Зорбе отказать в водке, это приведет к катастрофе!
Я абсолютно против горбачевской идеи сухого закона. Водка является неотъемлемым правом по рождению каждого русского человека! Это все, что они имеют. Вот моя простая арифметика: не забирайте ничего у людей, если не можете дать взамен нечто лучшее.
И я не знаю, способен ли Горбачев предложить что-нибудь. Он сам не знает ничего лучшего.
Чем посылать своих людей в Германию для обучения искусству ненападения, лучше он приехал бы сюда и прислал бы их к нам. Я научу их, как танцевать, как любить. А если возникнет необходимость в нападении, вы должны быть первым, а не вторым! На вас лежит огромная ответственность по защите великого эксперимента, который никогда до этого не проводился.
Да, это верно: они менее обусловленные, доверчивые люди; поэтому они легко вступают в мир не-ума. Зорба существует; я могу его познакомить с Буддой. Но Горбачев не имеет представления о Будде. Его глаза направлены на Америку, американские деньги и успех американского капитализма. Он не смотрит на Восток в направлении дзен, который является единственным решением для Советского Союза, чтобы защитить коммунизм и свое достоинство, распространить коммунизм на весь мир.
Зорба должен прийти первым; Будда придет тогда, когда Зорба окончательно утвердится. Я могу забрать водку у народа, поскольку я могу дать им Будду. Кто обращает внимание на водку, когда в вас живет Будда?
Но Горбачев, кажется, вступил на властный путь, исключительно опасный. Эго одного человека должно быть удовлетворено за счет разрушения ценного. чрезвычайно ценного эксперимента! А как только Советский Союз ослабнет и распадется, то потребуются столетия для того, чтобы человечество вновь отважилось на построение коммунизма. Как только дело кончается неудачей, люди теряют надежду; им понадобятся столетия для того, чтобы забыть и начать заново. Так что это вопрос не только сегодняшнего дня, это еще и вопрос будущих поколений.
А мое беспокойство абсолютно объективно. Я интересовался коммунизмом с самого детства. Советская группа посетила мою библиотеку, и они были удивлены, увидев там коммунистическую литературу – вероятно, нет такой книги, которая бы отсутствовала в моей библиотеке. Они были поражены, увидев, что у меня каждая книга подписана и датирована до 1950 года. В течение трех лет, с 1948-го по 1950-й я собирал всю доступную литературу. После 1950 года я ничего не читал о коммунизме – ни за, ни против.
Это очень странно... Я забываю мелочи, не могу сосчитать до пяти – после третьего пальца я начинаю сомневаться, то ли это четвертый, то ли третий. Но за последние сорок лет я не забыл имени ни одного коммунистического революционера. Очень ярко помню мельчайшие детали, поскольку это было мое первое вступление в интеллектуальный мир. Оно глубоко укоренилось во мне. Но я никогда не вступал в коммунистическую партию, поскольку я увидел, что нечто было упущено.
Это великолепный план для человечества, но что-то центральное отсутствует: у него нет души, это труп.
Поскольку ничего нового не происходило, я перестал читать. И ничего не происходило до появления Горбачева. Так что я говорю о Горбачеве.
Сначала я очень глубоко интересовался коммунизмом, но, обнаружив, что это труп я стал интересоваться анархизмом. Это было также русское явление – Кропоткин, Бакунин, Лев Толстой. Все трое были анархистами: отрицали государство и правительство в мире. У них была красивая мечта, однако с этим преступным человечеством, этой глупой массой, если не будет правительства, суда, полиции, будет просто хаос, а не анархизм.
Я всегда рассматривал проблему с научной точки зрения – и во внешнем, и во внутреннем мире. Коммунизм может быть основой. Тогда духовность должна быть его ростом, чтобы обеспечить то, что отсутствует. Как только обществу даются равные возможности – быть неравными, быть уникальными, и как только это общество начинает интересоваться медитацией и духовным ростом, тогда появляется возможность анархизма. Это случится на конечной стадии, когда не будет никого, кто бы хотел совершить преступление. Только тогда можно отказаться от государства. Бакунин, Кропоткин и Лев Толстой абсолютно правы, но это не относится к настоящему моменту. Сначала коммунизму нужно обрести духовность.
Как только духовность распространится на все ваше бытие, преступление станет невозможным. Сделать что-либо неверно, станет невозможным. Ясно, что необходимость в государстве отпадет. Когда никто не будет совершать преступлений, зачем содержать пустые суды и сидящих там судей? Вскоре вы почувствуете, что было бы лучше, чтобы эти судьи отправились в поля и поработали там. Зачем содержать ненужных полицейских, стоящих вокруг? Армии, миллионы людей без необходимости обеспечиваются пищей, одеждой, лучшей пищей, лучшей одеждой, и совершенно не работают. В каждой стране миллионы людей находятся в армии. Их следует вернуть к мирной жизни и работе.
Но это возможно только если коммунизм шагнет в духовность, затем духовность расцвете в виде анархизма. Это простые шаги. Но если коммунизм исчезнет, тогда будет очень трудно
