способная сокрушить все на своем пути. Неисчислимые ряды орды клокотали, будто штормовое море, в тени грозных знамен с вышитыми нитью человеческих волос изображениями тотемных зверей – тигра, волка и тура. Все кланы выставили своих знаменосцев, и порой можно было увидеть, как багровые и черные стяги перемежаются выделанной кожей людишек, расписанной узорами и рунами орочьего языка. Ревели и пускали из вывернутых ноздрей пар туры, сотрясая землю ударами мощных копыт. Они мотали огромными окованными сталью головами с трехфутовыми рогами. На каждом беснующемся быке сидел вооруженный секирой или ятаганом орк, крепко сжимая в руке толстые многоременные поводья. Шлемы их украшали длинные желтоватые рога, а на поясах висели черепа и отрубленные головы, добытые в прошедших боях и набегах. Этих широкоплечих, обладавших недюжинной силой всадников, которым не раз доводилось пить людскую кровь и топтать ребра людей копытами своих быков, соплеменники и соратники гордо именовали «разрушителями». Сейчас они с яростью в глазах и дикими криками глядели, как из огромной бочки, полной крови белокожих, поднимали стяг Уер’харров.[7] С ткани на землю стекали багровые ручьи, туры начали изгибать спины и дергать шеями.
Неподалеку возвышались огромные фигуры троллей, походивших на ожившие обломки скал. Казалось, не меньше сотни толстых кованых цепей сдерживали этих чудовищ. Они оглашали небо над ордой громогласным ревом. Подчас смотрители швыряли им куски мяса, размером с полкоровы каждый. Тогда монстры набрасывались на корм, раздирая туши на куски и вонзая в них длинные клыки.
Перед ордой одиноко стояли полуобнаженные атаманы, все тело которых покрывала вязь боевых рисунков и татуировок. Их шерстяные штаны были подпоясаны кожаными ремнями, а в руках каждый сжимал огромный двуручный ятаган. Но больше всего атаманы гордились своими шлемами: крепкие и глухие, они были украшены цепью из клыков степных монстров. Составной частью шлема атаманов являлось стальное забрало-полумаска, искусно выполненное орочьими кователями у кого в виде оскаленной морды медведя, у кого – волка или тигра, была даже уродливая троллья морда…
Когда Грышган вышел из шатра, все звуки разом стихли. Даже разрушители, казалось, смогли заставить своих туров замолчать. Бескрайний строй замер, затаив дыхание, – орки приготовились слушать напутственный зов Верховного Вождя.
– Народ Х’анана! – что было сил прокричал Избранный Вести Народ своим воинам. – Поглядите на это алое солнце! Поглядите на этот багровый рассвет! Это дух Шагод[8] благословляет нас! Сегодня мы пришли на земли белокожих не просто для того, чтобы покрыть себя славой! Мы пришли вырвать их сердца, разодрать их глотки! Шестнадцать клыков в пасти долины Междугорья скалятся нам с полуночи! Они ухмыляются, они привыкли грызть тела орков! Сегодня мы вырвем их с корнем!
Ответом ему были громогласные крики, полные не только ярости и ненависти к врагу, но и искренней радости, предвкушения кровавой сечи. Х’анан свидетель, как же давно мечтали орки перегрызть отвратительные бледные глотки людишек, как же ненавидели они эти проклятые башни, забирающие каждый год десятки и сотни храбрых жизней. Как же желали отомстить! За все неудачи, за все свои поражения, за все веками причиненное зло.
Наконец крики стихли. Грышган поднял правый кулак с торчащей из него длинной алой тряпкой, давая знак. Тут же два десятка фигур отделились от строя и направились к нему – Верховный Вождь созывал тех, кому сегодня предстояло вести воинов в бой. Это были могучие вожди и величайшие шаманы его народа. Был здесь и Аррн’урр, Первый шаман Снежного Волка, и яростный Гиур, предводитель неудержимых всадников– разрушителей, и Хромой Улуг, старейший служитель Каменного Тура, отмеченный знаком самого Х’анана, и вождь-побратим Угрришат, и славный Арр’заг, сокрушитель тролльих черепов, и многие другие достойные орки. Все они истово верили в него и сейчас ожидали приказаний.
– Мы атакуем в полдень, – прорычал Грышган, – люди будут ждать нас ночью, они решат, что раз мы встали лагерем, то дожидаемся часа, покуда дух Шагод не скроется за горизонтом. Они и не заметят, как на своих клинках мы принесем им дар.
– Но тролли, вождь, – усомнился одетый с ног до головы в окаменелый доспех из троллиной шкуры великан Арр’заг – за свою жизнь он сокрушил и приручил немало этих чудовищ. – Тролли будут без сил, ведь полдень – не их время.
И верно. Грышган видел, как с каждой минутой эти монстры все больше пригибаются к земле, щурясь от ненавистного дневного света. Их серая каменная кожа была способна залечивать раны с невероятной скоростью, но в разгар дня она размягчалась под солнечными лучами. Их тело утрачивало силы, даже нюх пропадал…
– Сегодня полудня не будет, – уверенно заявил Грышган. – Аррн’урр, что сказали духи?
– Духи пошлют на небеса столько туч, что ночь станет средь бела дня, Верховный Вождь, – ответил старый шаман Снежного Волка. Старик не выпускал из рук бубна, выделанного из человеческой кожи. – Х’анан рад жертвам и с небес улыбается нам.
– А мы улыбнемся ему и пошлем еще больше жертв, когда будут вырваны ненавистные клыки. Арр’заг, возглавишь первую лавину, орда должна ударить сразу по всем шестнадцати башням. Гиур, за тобой второй, сокрушительный удар. Урр’ана! – Грышган отыскал взглядом стоящую за спинами вождей синеволосую орчиху, предводительницу охотниц – та склонила голову долу, не смея встречаться взглядом с Верховным Вождем. – Девы битвы пусть готовятся выступить в любой момент – вы и ваши тролли будете нужны мне. Уггришат, ты возглавишь вторую лавину разрушителей на турах, будете подле меня. – Грышган еще раз обвел глазами всех присутствующих. – Вожди! Покройте себя славой на поле боя, но помните, что более славы я жду от вас победы. И вырежьте себе на ребрах, что цену этой победы определит не то, как много вражеских черепов будет во славу духам свалено у ваших шатров, а то, сколько из ваших воинов будут готовы идти в бой после битвы…
Близился полдень, хотя вряд ли это было заметно по хмурому небу – предвещая грозу, до самого горизонта все затянули тяжелые, налившиеся чернотой тучи. Ненавистные каменные башни возвышались серыми громадами впереди, щетинились копьями, наконечниками стрел и мечами стоявших на стенах солдат.
Первая атакующая лавина была готова обрушиться на оборонительный рубеж Ронстрада. Грышган протолкался через ряды своих воинов и вышел вперед. Последний раз испросив благословения у Х’анана, он вскинул вперед секиру, подавая сигнал к атаке. Орки взревели и боевым шагом устремились к заставам…
По мнению орков, орда должна была смести немногочисленных защитников первым же натиском, в едином порыве вырвать победу из трясущихся пальцев слабаков-белокожих, но яростной лавине сегодня еще предстояло разбиться о стойкость тех, кто был призван оборонять свой дом и даже не думал спасаться позорным бегством. Шестнадцать сторожевых застав решили стоять насмерть. На дозорных путях стен, на открытых этажах башен блестела сталь доспехов, мелькали цветастые одежды гарнизонных магов. Сотни изготовившихся к бою лучников ждали лишь того момента, когда враги подойдут на расстояние дальней навесной стрельбы.
А старый шаман Аррн’урр уже спешил к толпе воинов, ждущей его помощи. Бансротовы людишки, оказывается, не успели увезти с рубежа всех защитников и оружие, и теперь первые ряды орков один за другим ложились под градом стрел с башен, не в силах причинить хоть какой-то вред тем, кто засел в укреплениях. Слева, из ворот серокаменной башни появились королевские мечники и строгими порядками выстраивались навстречу разношерстной орочьей толпе. Нужно было поддержать тех, кто готовился вступить в бой.
Взяв в руки обтянутый кожей поверженных врагов бубен, старый орк принялся неистово прыгать и плясать перед изготовившимся к атаке воинством. Сыны степей рычали, подбадривая себя перед битвой. Шаман тряс бубном над головой, его неистовый пляс все убыстрялся, и скоро вокруг старческих сморщенных рук закружились красноватые искры, описывая замысловатые спирали и кольца. Бубен гремел, и с каждым новым ударом орки чувствовали, как их мускулы наливаются неистовой силой, а звенящая ярость застилает глаза. Аррн’урр снова и снова бил в бубен, и вот уже все войско неистово рычало, рвалось в бой, кромсать и рубить во славу Х’анана ненавистную плоть людишек. Бум-бум… Последний удар, и старик устало опустился на землю, а воинство с дикими воплями ринулось вперед, на ближайшую возвышавшуюся над степью крепостицу. Точно так же сейчас и в других местах шаманы, неистово отплясывая свои боевые танцы и стуча в разноцветные бубны, поддерживали боевой дух сынов Х’анана. Сражение за приграничный рубеж
