останках погибшего королевства? Хотя вряд ли это правильная мысль – о Черном Лорде уже давно ничего не слышно…
Что там говорил Танкред? Что-то о шахматных фигурах… Изабелла – лишь пешка… А он, граф Ильдиар де Нот, – ферзь. Ферзь-ферзь… важнейшая, после короля, фигура. Убрать ферзя, и король останется беззащитным. Тогда его сожрет любая пешка… Вот в чем суть. Эдаким окольным путем Бремеры свивают петлю вокруг шеи Инстрельда Лорана. Почему его не арестовали сразу же, как только заподозрили в убийстве на улице Ганновер? Почему тянут до сих пор? Ответ напрашивался только один: чтобы позлить народ. Чтобы показать горожанам: «Видите, люди, он все еще на свободе! Он убил девять человек, но никакие кары ему не грозят – он ведь друг короля! Все будет по-прежнему: пиры, балы и прогулки по парку. А потом он еще раз убьет кого-то. И снова ему это спустят! Кто же, славные горожане Гортена, не дает убийце ответить за свои злодеяния?! Не знаете? Тогда поглядите на червленый тенрий – вот вам ответ». Весь день город медленно накаляли, словно котелок на очаге. Людей настраивали и против самого Ильдиара, и против короля.
Все дальнейшее у составителей этого злобного плана пошло как по писаному. Чародей из тайной стражи что-то проверил на месте преступления, измерил уровни отката, осмотрел останки… Неизвестно, что точно он там делал, но ему удалось выяснить, что смерть жертвам принесло магическое пламя. Также там нашли даго Ильдиара. «Неужели они полагают, что я настолько глуп, чтобы оставить на месте преступления свой кинжал?» – сокрушался граф де Нот.
Вскоре нашлось около дюжины свидетелей, которые могли доказать даже перед Хранном Великим, что видели его возле этого дома. Бансрот подери! Ну конечно, они могли его там видеть, ведь он был там! После несостоявшейся встречи с Изабеллой он шел обратно…
Ближе к двум часам пополудни прецепторию его ордена полностью оцепили отряды тайной стражи и королевские солдаты.
– Разрешите, господин магистр? – раздался голос с улицы, отрывая графа от тяжелых мыслей.
– Да, Джеймс, – не поднимая взгляда от ковра, ответил Ильдиар.
Матерчатый полог поднялся, и в проходе показался сэр Джеймс Доусон, стоявший на страже возле входа. Сейчас он был облачен по-боевому. Длинные серые волосы выбивались из-под шлема, в ножнах – меч, а кираса, как и прочие части полного доспеха, украшена тонкой серебряной гравировкой. Стоя на диком осеннем холоде (природа будто с цепи сорвалась), рыцарь кутался в тяжелый синий плащ. Ильдиар, конечно же, пригласил бы его в шатер, если бы заранее не был уверен в твердом отказе. Да, этот воин скорее околеет на морозе, чем выкажет слабость перед своим магистром. Вот на таких-то рыцарях и держится королевство. Жаль только, что их становится все меньше и меньше…
Паладин, салютуя, выхватил из ножен меч, прижал рукоять к сердцу и совершил низкий поклон, описывая клинком широкую дугу вокруг себя.
– К вам посетитель, милорд, – доложил он.
– Да? И кто же? – Граф де Нот поднял гнетущий взгляд на воина.
– Я.
Рыцарь отошел в сторону, и Ильдиар увидел гостя. За откинутым пологом стоял высокий старик. У него были длинные седые волосы и аккуратная подстриженная борода. Закрепленный на плечах лиловый плащ с теплым мехом должен был хорошо согревать гостя, но тот все равно зябко в него кутался. Печальный взгляд из-под седых бровей с осуждением устремился на великого магистра Священного Пламени… – Позволишь?
– Конечно! – радостно воскликнул Ильдиар. Вскочив с кресла, он подбежал к старику, и они обнялись.
– Отец! – Белый Рыцарь сжал гостя в железных объятиях.
– Тише-тише… Я ведь совсем уже одряхлел. Не дал мне Хранн пасть в бою с орками, как я его просил, ну да ладно…
– Проходи, отец, садись. – Ильдиар проводил старика в шатер, усадил в кресло. – Погоди, я тебе сейчас вина налью, у меня есть…
– Благодарю, Джеймс. – Сэр Уильям де Нот повернулся к рыцарю, что так и стоял, склонившись в поклоне, ожидая, когда его отпустят.
– Всегда к вашим услугам, милорд, – отсалютовал паладин и скрылся за пологом.
– Чего ты так гоняешь парня? Смотри, заморил совсем.
– Я ничего не могу поделать, он следует уставу, словно Святому Писанию, – вздохнул Ильдиар. – Ты же сам знаешь. В Сарайне, до собственного посвящения в рыцари, он не присел ни на минуту, исполняя при мне, кроме своих обязанностей оруженосца, еще и работу пажа, поваренка, дворецкого, конюха и прочих…
– Все потому, что это – истинный воин – не чета остальным нынешним. Вот пару поколений назад он бы точно стал великим магистром, тогда это не было невозможным, а доблесть чтилась куда как больше, чем богатство и происхождение.
– Он еще достигнет высот, которых заслуживает, отец. И должность великого магистра не так уж далека от него, как ты думаешь.
– Да, если до этого не зачахнет на службе. Парень-то давно уже не оруженосец… Ладно. У тебя беды похуже. Почему сразу мне не сообщил?! – гневно нахмурил брови отец. – Сам Его Величество, помнится, друг твой давнишний, написал мне письмо и все поведал. Превосходные обвинения вменяют наследнику славного рода!
– Отец, неужели и ты поверил всем этим россказням? – Ильдиар склонил голову.
– Конечно нет, сын мой! Вот еще… Но я также знаю и то, сколь легкомысленно ты всегда относился к чужим зависти и коварству.
– Да, кто-то ловко меня подставил, – облегченно вздохнул сын – хорошо хоть отец на его стороне.
– Не догадываешься, кто?
– Не догадываюсь… Точно знаю, – невесело усмехнулся Ильдиар; старый граф поднял удивленный взгляд на сына. – Джон, Танкред и Олаф Бремеры.
– Бароны Теальские? – удивился граф. – Что ты с ними не поделил?
– Джон посмел на совете оскорбить Его Величество, и я бросил ему вызов.
– Понимаю. Будь на твоем месте я, не уверен, что не убил бы его прямо там, на совете.
– Возможно, к этому приложили руку и остальные бароны. И мерзавец де Трибор.
– Ну, эти-то всегда хотели поднять мятеж. И молокососы нынешние, и отцы их, и деды… Все они такие – зверье баронское. Хотя и среди них бывают исключения. Взять хотя бы того же святошу, Седрика Хилдфоста. Вот мы с ним в юности, помнится, рука об руку бились с северными варварами во время похода. А потом, спустя всего лишь год, он хватил на пиру лишнего и посмел усомниться в моем умении владеть мечом! Мы с ним дрались здесь же, на этом самом ристалищном поле. Свалив меня на землю, он благородно подал мне руку и помог подняться, а после, когда в свою очередь я его опрокинул в пыль, он расхохотался. После чего настала моя очередь оказывать любезность – я поставил эту громадину на ноги, и мы просто обнялись с ним и забыли о ссоре. Эх, славные были денечки… «Зачинщики, к барьеру!» Но завтра ты покажешь этому борову Джону, откуда слава приходит?
– Что? А, да – покажу… – неуверенно ответил Ильдиар.
– Что это с тобой, сын? – подозрительно прищурил глаза старик. – Уж не боишься ли ты этого боя?
Ильдиар поднял глаза, в них на миг блеснула боль, но лишь на миг…
– Нет, отец, – задавив в себе все проявления слабости, твердо ответил магистр. – Я не боюсь этого боя.
– Зная тебя, я с уверенностью скажу, что твой меч напьется его крови. Мы будем молиться за тебя, сын мой. И я, и твоя сестра, Агрейна, будем просить Всеблагого Заступника даровать тебе победу. Я завтра буду на поединке…
– Нет, – перебил старика Ильдиар. – Поклянись Хранном, отец, что не придешь. Поклянись!
– Я не понимаю тебя, сын. Почему я не должен быть там?
– Я потом тебе все объясню, – не терпящим возражений голосом ответил рыцарь. Сэр Уильям хорошо знал это выражение лица своего сына: если упрется, то не сдвинешь ни на дюйм. – Поклянись, отец, ради меня поклянись, что уедешь из столицы сегодня же! Здесь теперь для нашей семьи небезопасно – я просто
