карман, чтобы подать Ангару – такой у него разнесчастный вид. И ты… – последним арбалет «вгляделся» в бывшего кузнеца. – Здесь Тэрион, Долдур, мы все знали, на что идем. Это тебе не Гортен, где можно выйти ночью на улицу в одиночку без кинжала и вернуться домой целым и невредимым. У тебя погиб брат. Я сам это видел, я сам вытащил тебя оттуда, едва живого. Мне тоже больно, мы все любили Хонира, но что прикажешь делать тем, у кого нет братьев, чтобы мстить за них, а? Если бы на месте твоего брата был я, что бы вы предприняли? Я не хочу задаваться этим вопросом, зная лишь, что за вас я бы перевернул каждый камень в этих демонских горах. А теперь сидите и решайте! Мне уже плевать.
Он пристально оглядел каждого. Гномы, потупив глаза, смотрели в стол, туда, где сиротливо лежали остатки денег. Лори швырнул на карту оружие и направился к двери. Распахнув ее и уже ступив на порог, он обернулся.
– Кто тронет арбалет, убью, – вновь пригрозил Неудачник, после чего вышел, громко хлопнув дверью.
Гномы так и сидели молча, думая каждый о своем. Мысли их были невеселы. Они строили планы, прикидывая, что делать дальше, где раздобыть денег на ночлег в «Вереске», где найти средства, чтобы запастись провизией, купить новых пони и вернуться в горы, дабы отомстить дракону.
Тук-тук – раздался негромкий стук в дверь, вырвавший гномов из оцепенения.
Тук-тук-тук – еще настойчивее.
Охотники за сокровищами переглянулись…
Глава 6
Бунт на корабле
– А что, если все-таки нет? – вызывающе произнес человек с длинными медно-рыжими волосами, закинув ноги в высоких сапогах на стол.
Корабль легонько покачивался на ленивых волнах, отчего капитанская каюта попеременно наклонялась и столь же неумолимо возвращалась в нормальное положение. В распахнутые окна тянул свои щупальца белый, как молоко, туман. Скоро должен наступить полдень, но сейчас это было почти незаметно. Судно привычно скрипело, птицы где-то там, в стороне берега, заливались криками, матросы, как обычно, переругивались на палубе.
– Что, если нет? – повторил корсар.
– Ты разве не хочешь увериться в этом? – удивилась сушеная голова моргена, прибитая к стене. Уродливая морда со змеиными прорезями ноздрей и бородой, походящей на морские водоросли, выражала искреннее недоумение.
– Посмотрите, наш кормчий весь в сомнениях, – ехидно усмехнулась другая голова. Эта когда-то принадлежала женщине-мерроу. Белое мертвенное лицо морской жительницы можно было бы назвать красивым, если бы не истресканные и высохшие без воды белки глаз и не оскаленные в коварной усмешке острые зубы.
– Чего вы от меня хотите? – устало вздохнул рыжий капитан, задумчиво проводя длинным ногтем по ободу уха, перехваченному золотыми кольцами серег. – Если не знаете, что делать, оставьте меня в покое, мерзавцы! Мертвецы что-то нынче разболтались, когда их удел – молчать, покуда не спросят.
– Ну-ну, Джеральд, не злись. Зачем же ты так? – попыталась его успокоить чешуйчатая голова морского змея. Раздвоенный язык вывалился из пасти, а вертикальные зрачки впились в человека. – Мы все – твои трофеи, можно сказать, твои друзья, твоя собственность. Ты плохо обращаешься со своей собственностью: грубишь, вечно обзываешься… Ты плохой хозяин, Джеральд.
– Не слушай их, Риф. Я знаю, что тебе делать… – хрипло заговорила самая большая из всех висевших на стенах капитанской каюты голова. Она располагалась прямо над кроватью и была размером с небольшой бочонок. Глубокие морщины рисовали на широкой морде причудливый рисунок, брови, сходящиеся к крючковатому носу, были кустисты и зелены. Сухие губы походили на лягушачьи: широкие, пухлые и вывернутые. Один глаз у говорившего отсутствовал, второй же являл собой большой многогранный изумруд, давно окаменевший без воды. Помнится, за такой глаз Риф выручил столько денег, что однажды смог выкупить из плена своих ребят и починить корабль. Старый Глорбар, нефлем из рода морских троллей, говорил, как всегда, неторопливо и обстоятельно. Остальные собеседники навострили уши. – Ты проверь все, капитан. И поскорее… Парень доверился тебе, и неважно, что он – всего лишь жалкий солдатик на службе короля. Ты помнишь происшествие в Тразгаре всего пару недель назад? Кто снял тебя и твоих голодных сироток с крючьев Херрега и его лихих орков? Логнир Арвест, и не кто иной. Помоги ему… и о выгоде тоже не забывай.
Слова тролля, как обычно, имели смысл. Из всех, чьи головы висели на этих стенах, лишь он один не держал на капитана Рифа обиды за собственное убийство и всегда старался помочь советом. Сейчас же он в очередной раз оказался прав.
Страшная буря вынесла «Морского Змея» к архипелагу Кинжала и Кости, двум довольно крупным островам, плотно окруженным своими более мелкими, но не менее коварными и безжалостными к незваным гостям собратьями. Данный архипелаг слыл пристанищем самых отъявленных негодяев из всех, что бороздили просторы океана, и даже лихие корсары Северной Пристани[14] во многом считались тут просто образцом цивилизованности и кладезем моральных устоев. В том случае, конечно, если сравнивать их со здешней удалой, начисто лишенной каких-либо принципов, понятий и даже самых элементарных приличий, братией. Центром всего этого королевства разбоя и насилия считался вольный порт Тразгар – безраздельная вотчина морского вождя Херрега Лютого Ветра, кровожадного орка-душегуба и редкостного, даже среди закоренелых пиратов, подлеца. Поговаривали, что на его совести десятки потопленных судов, отправленных на дно морское вместе с командой. И далеко не все эти несчастные были торговцами. Остовы нескольких некогда гордых пиратских кораблей до сих пор торчат из воды, выброшенные на отмель неподалеку от Тразгара, – в назидание тем глупым кормчим, вождям или шейхам, кто вздумает ослушаться и пойти против Лютого Ветра, чья зловещая слава держит в страхе бо?льшую часть южного побережья. Вот и «Змей» Рифа угодил в переделку на острове Кинжала. И, как верно сказал нефлем Глорбар, только благодаря ловкости и хитрому разуму Логнира им удалось унести ноги. После чего они вновь попали в бурю, уже вторую за их плавание, подери Бансрот, и вновь лишились мачты. Это уже стало походить на некое глупое, назойливое проклятие, не устающее преследовать команду и корабль.
Джеральд Риф, кормчий «Морского Змея», кивнул собственным мыслям, сбросил ноги со стола и с хмурым видом склонился над разложенной на нем картой южных берегов. Карта выглядела очень старой, насквозь пропитавшейся солью, и была исчерчена множеством незнакомых надписей и пометок на старом языке Темной Империи. Края пергамента местами были ободраны, на выцветших от времени контурах островов и пунктирах торговых путей красовались засаленные пятна от чьих-то неряшливых пальцев и грубые следы, оставленные измерительными приборами. Остроносая черная стрелка розы ветров в правом верхнем углу почти стерлась, но пока еще указывала направление на север, к Сар-Итиаду. На востоке и юге распростерлось бескрайнее побережье…
– Ну? – нетерпеливо спросила излишне любознательная мерроу. – Что там? Что там?
Риф махнул рукой, мол, не отвлекай. Его взгляд застыл отнюдь не на опасных проливах близ островов, а уткнулся в самую сушу. Здесь рукой неизвестного картографа был изображен большой и величественный город, в былые времена купавшийся в несметном богатстве, могуществе и роскоши. Символическое изображение города было подписано:
Тириахад, «величайший из бриллиантов в короне сиенских правителей», как его еще называли в землях Империи. Судя по знакам на карте, от города отходили три крупных тракта, ныне, должно быть,
