избавиться навсегда. Вскоре Сероглаз понял, что является не первым, кто чем-то не угодил хозяину здешнего «постоялого двора». Меньше всего он хотел вспоминать ту серую бесплотную фигуру, лишенную любого признака жизни и каких-либо чувств. А весь разговор со своим сокамерником так и вовсе предпочел бы забыть. Призрак человека с красными волосами рассказывал Сероглазу такие вещи из его собственной жизни, которые он предпочел бы никогда не слышать. Некромант пытался спорить, отрицал, приводил доводы в свою защиту, но выступивший нежданным судьей над его душой неживой заключенный был непреклонен, да к тому же, как выяснилось, обладал знаниями о прошлом, настоящем и будущем. Вот уж лучше бы чем поделился, так нет же – вместо этого он всячески пытался лишь ухудшить и без того незавидное положение Магнуса. Но нельзя не отдать ему должного – впоследствии он помог Сероглазу выбраться и рассказал о том, кто же именно его туда запер. Мессир Черный Патриарх лично приложил руку к тому, чтобы удалить неугодную фигуру со своей игровой доски. Неужто вызнал о его планах, раскусил столь тщательно выстроенную «легенду» и идеально отыгранный образ? Почему тогда просто не убил? Зачем все эти сложности? Напоследок призрак красноволосого человека сказал своему сокамернику: «Ты отправишься туда, где тебе уготовано быть, и совершишь то, для чего предназначен», затем просто подул на него, и Сероглаз растаял, точно сам был всего лишь привидением.
И вот сейчас некромант оказался посреди мертвого воинства, которое уже больше не являлось его верной игрушкой. Стало не у кого требовать или просить ответов, самого Черного Лорда не было видно. Он начал искать…
Так и вышло, что теперь Магнус оставлял Про?клятых ряд за рядом позади, пробираясь все дальше и дальше по направлению к фронту. Ступая по колено в густом молочно-белом тумане, в котором тонул длинный, стелющийся по земле подол его черной мантии, некромант потерял счет ржавым когортам и центуриям. Неподвижные фигуры мертвых равнодушно смотрели ему вслед. Сероглаз не пытался расшвырять нежить в стороны заклятием – он почему-то чувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет, поэтому был вынужден продираться и протискиваться, выискивая прореху в строю. На это уходили и силы, и время, а уж злость Магнуса так и вовсе накалилась до предела. Порой он не выдерживал, обращая в прах очередной скелет, и это тоже отнимало немалые силы.
Непроглядные болота окружали армию, насколько хватало глаз, а низкие, скрюченные уродцы, деревья леса Павших, вновь были готовы принять под свою тень кровь и смерть – им ведь не привыкать. Поднялся довольно сильный холодный ветер, но туман и не думал рассеиваться, становясь, напротив, еще гуще, и вскоре в двадцати шагах нельзя было ничего разглядеть. В двадцати? Да уже в десяти…
Некромант схватился за чей-то полуистлевший наплечник – проржавевшая насквозь сталь раскрошилась под его пальцами, оставляя на них неприятное ощущение влажной трухи. Очередной ряд мертвых воинов остался у него за спиной, но вот впереди показался один из тех, кого он искал. Его собрат, орденский соратник, стоял, не оборачиваясь, склонив голову долу. Черные волосы собраны в хвост, а длинная мантия с широкими рукавами и откинутым на спину капюшоном представляла собой истрепанное, покрытое плесенью и гарью рубище. На оторочке полуобгоревшего плаща можно было разглядеть остатки черных вороньих перьев. Магнус узнал его – это был Анин Грешный, один из Ступивших за край, старших некромантов, таких же, как и он сам.
Мертвые легионеры застыли вокруг Анина, как тюремщики вокруг преступника, обреченного на казнь: нежить являла собой образец безмолвия и равнодушия. Некромант, которого нашел Сероглаз, не шевелился, будто погруженный в сон.
– Анин, – тихо позвал колдун, но стоящий к нему спиной собрат даже не повернул головы. – Анин, это я, Магнус. Обернись!
Собственный шепот эхом разнесся над неживым войском, Сероглаз вздрогнул от неожиданности – каждое его слово прозвучало намного громче, нежели следовало. Мертвецы будто ничего не заметили. Но хоть ровные когорты неживых воинов и глядели пустыми провалами глазниц прямо перед собой, Магнус прекрасно чувствовал, что все их потустороннее внимание занято лишь им единственным, мечущейся тенью в спокойном и неподвижном царстве сна. Он чувствовал, как духи, заключенные в древних трупах, тянутся к нему, пытаясь откусить от него кусочек. Кусочек… Нет, не плоти – они ведь не вечно голодные и алчущие крови зомби, им нужно было то, чего сами они давно лишены – кусочек его воли, кусочек сознания и чувств. Словно наяву, он видел тянущиеся к нему черные щупальца, исходящие из-под лат, оттуда, где при жизни должно было находиться сердце каждого легионера, щупальца, сотканные непонятно кем из остатков серой тени и мрака.
«Бояться не грешно», – подумал вдруг Сероглаз, начисто забывая, что в своей жизни он совершил столько поступков, которые святые отцы называют громким словом «грех», что его душе после смерти одна дорога – на тарелку какому-нибудь демону в царстве К’Талкха.
– Анин! Я здесь! Ответь мне! – Магнус все пытался привлечь к себе внимание Грешного, но безуспешно – тот его начисто игнорировал, будто Сероглаз и не человек вовсе, а какой-то назойливый призрак, на которого можно не обращать внимания, и тогда он точно исчезнет – развеется, как плохое воспоминание. Но беда Магнуса была в том, что он не собирался развеиваться.
«Что же делать? – лихорадочно соображал темный маг. – Что делать?»
Некромант прекратил свои попытки дозваться до явно не слышащего его Анина и закрыл глаза, пропуская в сознание чувства, воспринимаемые отнюдь не зрением, но каждым дюймом худого, костлявого тела и бледной кожи. Сероглаз не любил прибегать к заклятию колдовского взгляда – от подобной магии у него болела голова, но тут он понял: иного выхода ему не оставили. Сквозь закрытые веки прорвались быстрые лихорадочные образы: лица, люди, места. Появились сотни, тысячи картин, молниеносно сменяющихся так, что ничего нельзя было ни разобрать, ни разглядеть. Учащенное дыхание постепенно стихало, становясь ровным и непрерывным, сердце также успокаивало свой бешеный галоп. Вслед за ним и образы в голове стали сменяться все медленнее и медленнее, пока в сознании не остался лишь один. Создавалось ощущение, что глядишь на некий мрачный гобелен на стене: непролазные болота, неширокая дорога, стелющаяся на юг через топи, и мертвая армия, застывшая в молчании и ожидании. Ряды Про?клятых Умбрельштада, как и положено, стояли большими когортами в шахматном порядке, но каждый из некромантов, а их общим числом было около двадцати, будто статуя, неподвижно застыл, скрестив руки на груди, и безвольно глядел перед собой. Словно парализованные заклятием или обращенные в камень, темные маги даже не шелохнулись, когда передние когорты войск Империи выплыли из тумана и подошли на расстояние полета легионерского пилума. Они не двинулись ни на дюйм, когда первые ряды противника с черным волком на стяге вступили в рукопашную схватку с их неживым строем.
Магнус пришел в себя. Вокруг ничего не изменилось – все так же в молчании стояла нежить, по- прежнему не обращая на него никакого внимания. В нескольких шагах застыл Анин Грешный в своем изорванном плаще с оторочкой в виде вороньих перьев, черноволосый, как сама Костлявая Старуха.
Сероглаз осторожно шагнул вперед, не отрывая взгляда от товарища, словно боясь, что тот сейчас возьмет и растворится, развеется, как дым на ветру. Два легионера в тот же миг заступили ему дорогу и встали так, что между ними и бесплотный призрак не просочился бы. Темный маг попытался их обойти, но скелет следующего ряда также шагнул в сторону, закрывая собой брешь. Некромант молниеносно бросился к следующему, и там – то же самое. Мертвые рабы не пожелали пропускать его к Анину.
– Да как вы смеете, гниль болотная?! – заревел колдун, пытаясь оттолкнуть неживого в сторону, но поднятый магией из небытия костяк даже не шевельнулся, словно у него выросли сильные ветвистые корни и он врос ими в землю.
Если физическая сила не помогает, чародейству подвластно намного больше. Удар невидимого кулака, беря разбег и все увеличивая скорость, впитался в ржавые латы и исчез, растаял в неизвестности… Сотворенное заклятие привело в движение стоящих спереди и за спиной легионеров. Совершая четкие, решительные действия, каждый из неживых солдат сделал лишь шаг, но этого хватило.
Некромант без сил опустил руки, затравленно обернувшись по сторонам. Сложившаяся ситуация не радовала глаз – теперь и он оказался в полном окружении еще недавно верных и послушных марионеток, рабов, которые ни с того ни с сего решили вдруг сбросить с себя путы.
– Анин! – закричал колдун. – Анин, помоги мне!
Ему никто не ответил. «Они все уснули, – обреченно подумал Магнус. – Они спят без сновидений, и это никак не может быть мороком – слишком все реально. И твердая земля под ногами, и безмерная тлетворная вонь, распространяемая нежитью, и мерзкое ощущение влажного тумана, оседающего на лице так, что
