Он у реки сидел на камыше,Накошенном крестьянами на крыши,И тихо было там, а на душеЕще того спокойнее и тише.И сапоги он скинул. И когдаОн в воду ноги опустил, водаЗаговорила с ним, не понимая,Что он не знает языка ее.Он думал, что вода — глухонемаяИ бессловесно сонных рыб жилье,Что реют над водою коромыслаИ ловят комаров или слепней,Что хочешь мыться — мойся, хочешь — пей,И что в воде другого нету смысла.И вправду чуден был язык воды,Рассказ какой-то про одно и то же,На свет звезды, на беглый блеск слюды,На предсказание беды похожий.И что-то было в ней от детских лет,От непривычки мерить жизнь годами,И от того, чему названья нет,Что по ночам приходит перед снами,От грозного, как в ранние года,Растительного самоощущенья.Вот какова была в тот день водаИ речь ее — без смысла и значенья.
ЗИМА В ДЕТСТВЕ
1В желтой траве отплясали кузнечики,Мальчику на зиму кутают плечики,Рамы вставляют, летает снежок,Дунула вьюга в почтовый рожок.А за воротами шаркают пильщики,И ножи-ножницы точат точильщики,Сани скрипят, и снуют бубенцы,И по железу стучат кузнецы.2Мерещится веялкаА в доме у ТарковскихПолным-полно приезжих,Гремят посудой, спорят,Не разбирают елки,И сыплются иголкиВ зеркальные скорлупки,Пол серебром посолен,А самый младший болен.На лбу компресс, на горлеКомпресс. Идут со свечкой.Малиной напоили?Малиной напоили.В углу зажгли лампадку,– И веялку приносят,И ставят на площадку,И крутят рукоятку.И сыплются обрезки —Жестянки и железки.Вставай, пойдем по краю,Я все тебе прощаю.То под гору, то в горуПойдем в другую поруПо зимнему простору,Малиновому снегу.
ФОНАРИ
Мне запомнится таянье снегаЭтой горькой и ранней весной,Пьяный ветер, хлеставший с разбегаПо лицу ледяною крупой,Беспокойная близость природы,