мастерами в малой войне, в обороне городов, в перерыве коммуникаций противника. Они вели войну на истребление противника, войну, не ограниченную во времени, но постоянную, без отдыха и передышки, войну неожиданностей, ловушек, засад. Им важно было не столько удержать определенное поле боя, сколько уничтожить побольше своих врагов. Они убивали одиночных французских солдат, захватывали курьеров, прерывали французские коммуникации, всячески мешали снабжению войск и сбору контрибуции с населения, захватывали обозы, истребляли или брали в плен небольшие отряды, а иногда и значительные вражеские соединения. Герильеры жестоко расправлялись с предателями родины, служившими врагу. Мина издал приказ о расстреле всякого, кто подчинится распоряжениям французских властей, не будучи принужден к этому силой оружия. Герильеры уделяли внимание и мелкой и крупной добыче: иногда они захватывали письма, но случалось, что в их руки попадали французские генералы, как, например, комендант Сюидад Родриго и вице-король Наварры.
Эта война истощала французскую армию. «Так как ни один приказ, ни одно письмо не может быть отправлено без сопровождения 150 или 200 солдат, — писал маршал Мармон, — ни одна порция продовольствия не может быть добыта без непосредственного применения внушительной силы, то все войска непрерывно находятся в движении; и они утомляются на самом деле больше, чем во время кампаний, хотя кажется, что они спокойно пребывают на одном месте»[36] . Эта необходимость постоянно употреблять значительную часть войск для поддержания «спокойствия» в «завоеванной» стране очень раздражала генералов и ставила их в безвыходное положение. Так, маршал Мармон не решался снять необходимых ему для кампании 7 тыс. солдат с тех постов, на которых они были расставлены для поддержания «порядка» в стране, так как боялся, что это приведет к «потрясению всей страны и потере всех средств существования»[37] французской армии.
Справиться с партизанами французы были совершенно не в состоянии: партизаны были неуловимы. По образному выражению Вальтера Скотта, преследовать герильеров было «делом столь же безнадежным, как гоняться за ветром, а пытаться окружить их — то же, что черпать воду решетом»[38].
Приступая к какой-либо операции, герильеры всегда обеспечивали себе преимущество в борьбе — превосходство в количестве бойцов или более выгодные позиции. Они всегда нападали неожиданно и брали врага врасплох. Если им случалось встретиться с более сильным врагом, они рассеивались. Но и в таком случае они отнюдь не отказывались от борьбы. Наоборот, они так же быстро собирались снова, перегруппировывались, перестраивали свои планы нападения и кончали всегда тем, что преследовали своих врагов. Скрывались герильеры в густых лесах, в скалистых горах, в глубоких ущельях, в убежищах, известных местным жителям, но недоступных для врагов.
В борьбе против партизан и скрывавших их и помогавших им жителей французы прибегали к чудовищным жестокостям. Сульт издал прокламацию, в которой угрожал поступать с герильерами не как с солдатами регулярной армии, а как с бандитами. Тьебо оправдывал зверские расправы французской армии над испанским и португальским населением.
Зверские расправы с испанским населением, как и организованное ограбление его, являлись не эпизодами, а методической системой всей военной практики французской армии в Испании. Генерал д'Арманьяк ставил в центре города виселицы, на которых постоянно раскачивались трупы повешенных партизан, причем, когда семьям погибших удавалось взять тела своих близких и похоронить их, сейчас же вешались другие жертвы, независимо от того, в чем они обвинялись, — лишь для того, чтобы виселицы не оставались пустыми и всегда внушали населению страх. Деревни и города, оказывавшие французам сопротивление, подвергались жестоким репрессиям. Деревни сжигались, города разрушались. Солдаты грабили, насиловали, убивали. Попадавшие в плен партизаны и население, заподозренное в оказании им помощи, подвергались чудовищным пыткам.
И все же за шесть лет французской оккупации Наполеону и его армии не удалось внушить страх испанскому народу. Наоборот, все творимые зверства и насилия вызывали у испанцев еще большую ненависть, еще большую решимость изгнать захватчиков со своей земли, еще большее усиление активности герильеров.
Никакие поражения не могли сломить мужество испанского народа, его волю к сопротивлению. Даже пленные испанцы поражали победителей своей гордой осанкой, взглядом, полным гнева и ненависти. Не испанцы, а французы испытывали страх. Испания показала миру, что великой армии Наполеона можно не только сопротивляться, но и бить ее и побеждать.
Война испанского народа против французского нашествия нанесла серьезные удары великой империи, положила начало ее концу. В то же время она явилась началом возрождения Испании. «Благодаря Наполеону страна избавилась от короля, королевской фамилии и королевского правительства. Были разбиты оковы, которые мешали испанскому народу проявить свою врожденную энергию»[39]. Возникло первое конституционное правительство — произошла первая буржуазная революция в Испании.
Война за независимость в Испании выковала и самую активную революционную силу первой четверти XIX века — национальную армию. Самые лучшие, активные, патриотические элементы испанского общества, особенно из молодежи, влились во время войны за независимость в армию и партизанские отряды. Пребывание их там и борьба против национального врага еще больше укрепляли их патриотические чувства, их желание видеть свою родину не только независимой, но и свободной.
Национальная армия и герилья выдвинули целую плеяду патриотов, ставших впоследствии вождями и активными деятелями революции. В галисийской и каталонской герильях отличились герои Порлиер и Ласи, сложившие свои головы в мрачные годы реакции 1814–1819 гг. в борьбе против тирании Фердинанда VII. В борьбе против французов, за свободу и независимость своей родины проявили блестящие военные дарования самородки из крестьян Хуан Мартин (Эль Эмпесинадо) и Франсиско Мина, ставшие крупнейшими вождями герильи. Занимавшийся до 1808 г. земледелием Эмпесинадо после вторжения французов собрал несколько своих соседей-крестьян, образовал партизанский отряд и повел его против французов. Этот отряд, сопутствуемый постоянной удачей, скоро вырос в крупную единицу. Подвиги Эмпесинадо во время войны за независимость принесли ему легендарную славу, признание его военного таланта как друзьями, так и врагами. Активный деятель революции 1820–1823 гг., Эмпесинадо дольше всех вел партизанскую борьбу против роялистов после гибели конституционного строя в 1823 г. и, попав в руки врагов, был повешен в 1825 г. после долгих и мучительных пыток.
Не меньшей славой покрыто имя Мины — великолепного организатора и стратега партизанской войны, талантливого полководца, действия которого везде сопровождались неизменным успехом. Удостоенный кортесами в 1813 г. звания генерала, Мина в 1814 г. был вынужден бежать из Испании после неудачной попытки восстановить отмененную Фердинандом конституцию. Мина был одним из преданнейших деятелей революции 1820–1823 гг.
Война против Наполеона воспитала патриотические чувства и свободолюбие целой плеяды молодых офицеров, ставших впоследствии руководителями революции 1820–1823 гг. Самое яркое имя, выдвинутое этой революцией, имя, «которое всегда будет сопутствовать борьбе за свободу испанцев»[40] и которого никогда не забудет испанский народ, — имя Рафаэля Риэго.
Сопротивление испанского народа французскому вторжению явилось серьезным ударом по могуществу и славе Наполеона. Героическая защита Сарагосы, Валенсии, Кадикса и других городов, поражение французской армии при Байлене, непрерывная партизанская война и непрекращавшееся сопротивление испанского населения поколебали легенду о непобедимости армий Наполеона, вдохнули в покоренные народы Европы новую веру в свои силы, в возможность успеха в борьбе и победу над французами.
Придя в Россию и опять увидев перед собой опустевшие поля и села, сожженные города, французы тотчас же вспомнили Испанию. «Это была еще одна Испания, но далекая, бесплодная, бескрайняя, которая находилась на другом конце Европы»[41] — писал Сегюр. В России наполеоновские генералы поняли то, что едва начинало доходить до их сознания в Испании, а именно что пока Наполеон имел дело с королями, ему легко было одерживать победы, но когда пришлось столкнуться с народами, положение изменилось: их Наполеон победить не мог.
