Дедушкины попугаи

А про лучший цвет творенья --

Про девиц -- не говорил.

Чем рассказывать о птицах,

Насекомых разлагать,

Что б ему нам о девицах

Просто лекции читать.

Мы тогда б и спать не стали,

А всё слушали б тишком,

Что б узнали -- записали

И поверили потом.

Агнеса. Бедненький! Как вас обманывали!.. Мне вас очень жаль!.. Так и быть, я расскажу вам, что знаю… (Проходят в глубину сада; Жером и Агата подходят ближе; прочие пансионерки гуляют в разных местах сада и разговаривают между собою.)

Жером. Так вот что!.. А мы ничего не знали, отомщу же я этому дедушке Стукату! Я бы хотел поблагодарить вас за то, что вы просветили мой разум, но я не знаю, как благодарят женщин…

Агата. Кланяются, а иногда целуют руку, иногда же…

Жером. Что?

Агата. Если родственники, целуют и в щеку, губы…

Жером. Что же мне сделать?., чтобы не ошибиться, выбирая… я лучше исполню все три изъявления благодарности. (Склоняется, целует руку.) Ах, как приятно! (Хочет поцеловать.)

Агата. Перестаньте…

Жером. Но вы сами сказали… (Обнимает и целует ее.) Ах, как хорошо! как хорошо!

Агата отбегает, Анатоль и Агнеса подходят.

Анатоль. Теперь я всё понял!

Жером. Нет, не всё. (Ему на ухо.) Обними, так поймешь и то, почему птичкам весело. (Уходит за Агатою.)

Агнеса. Отчего вы вдруг так задумались?

Анатоль. После того, что мне объяснилось… благодарю вас, вы так много меня научили.

Агнеса. О, я сама еще так мало знаю, могу ли я научить…

Анатоль. Позвольте мне обнять вас…

Агнеса. Как можно! Это может только муж.

Анатоль. А что такое муж?

Агнеса. Человек, который женится на какой-нибудь девушке, получив на то согласие родителей и полюбив ее.

Анатоль. Я люблю вас.

Агнеса. В самом деле?., так скоро… нет… вы говорите слишком опрометчиво… даже нам, пансионеркам, так судить не пристало.

У нас в пансионе обычай давнишний

Влюбляться в наставников наших в ходу.

Все милы, всех любят; тут был бы не лишний

И даже ваш старый урод Стукату.

Будь гадок учитель и пуст, как статуя,

На час полюбить нам его нипочем.

Но этой любовью себя практикуя,

Мы сердце и душу, как дар, бережем.

На всё мы решиться готовы из шутки,

Но помним, что сердцем не должно шутить,

Влюбляться возможно и десять раз в сутки,

Но раз только в жизни возможно любить.

Потому не должно так торопиться… нужно сперва подумать… о, я очень знаю…

Анатоль. Я люблю вас!..

Жером (бежит от дверей). Дедушка Стукату идет, дедушка Стукату… Ай, что нам делать!

Анатоль. Если он увидит!

Агнеса. Надо спрятаться.

Жером. И не один дедушка! Кто-то еще… Ах, твой папенька… беда!.. беда!..

Пансионерки (сбегаясь). Что такое, что?

Анатоль. Что нам делать?

Жером. Спрячьтесь, спрячьтесь!

Пансионерки. Куда?

Жером (бегая). А вот! сюда… в этот садок… на минуту…

Анатоль. Он пустой… мы высадили своих попугаев в маленькие клетки и повесили на деревья… подите сюда…

Пансионерки. Хорошо! хорошо!

Бегут все к садку и входят в него; Апатоль и Жером задергивают занавеску, входят Стукату и маркиз.

Явление 6

Анатоль, Жером (в отдалении), Стукату и маркиз Дортеваль.

Стукату. Сейчас я буду иметь честь представить вам, господин маркиз, вашего сына.

Маркиз. Очень рад.

Анатоль (подбегая). Папенька, папенька!

Маркиз (обнимая его). Здравствуй, мой сын, здравствуй, Жером! (Сыну.) Чем ты, мой друг, теперь занимаешься?

Анатоль. Учусь, папенька, гуляю, играю с моими попугаями…

Маркиз. И не чувствуешь скуки?

Стукату (быстро). Как можно!

Анатоль. Нет, папенька.

Маркиз. Но не препятствуют ли тебе, что‹б› жить весело, например, какие-нибудь догадки, неясные желанья, не имеешь ли ты в чем недостатка?

Анатоль. О нет, папенька, я совершенно доволен.

Стукату (тихо). Доволен, как невинность, незнакомая со страстями и светом…

Маркиз. Ну а ты, Жером?

Жером. Я также очень счастлив!

Стукату (перебивая). Своею невинностию.

Жером. Особенно сегодня.

Маркиз. Подите покуда, гуляйте, друзья мои; мне нужно поговорить с вашим дедушкой.

Анатоль и Жером убегают в глубину сада.

Явление 7

Стукату и маркиз.

Стукату (глядя им вслед). Видите, господин маркиз… согласитесь сами, что этак прыгать может только совершенная невинность, которой образцом может служить ваш сын.

Маркиз. Хорошо. Но главное-то, главное, о чем я вас просил, что было первою причиною такого странного воспитания?

Стукату. Понимаю… вы говорите о женщинах…

Маркиз. Я много претерпел от женщин, от любви и желал бы, чтоб мой сын избегнул подобных испытаний… Вы знаете, у меня уже давно назначена ему невеста, дочь старинного моего друга… она первая, которую он увидит, если план нашего воспитания…