хлопнув по козлам своей лапищей, крикнул:
— Порхай сюда, птичка, разговор есть!
Бритва кивнул одному из своих помощников, чтобы тот дал команду трогаться, и обоз медленно двинулся дальше, выезжая обратно на тракт, с которого свернул на ночевку к небольшому купеческому биваку на обочине дороги.
«Ловец удачи» сел возле гнома на козлы, и тот понукнул лошадей. Когда повозка выбралась на тракт, Тард обернулся и посмотрел на завязший в грязи фургон циркачей, что с руганью вытаскивали несколько крепких парней под руководством маэстро. Бритва зло сплюнул и натянул поводья.
— Слушай сюда, Феникс, — негромко начал убийца драконов, — Хотел тут спросить, насколько твое наполовину эльфийское благородие благородно?
— Не понимаю о чем ты?
— Ах, не понимаешь, ну тогда объясню доходчивее. У тебя при дворе Драйла родственничков не затесалось случаем?
— Если и были, то давно отправились в обители Сильвана, — нахмурился Карнаж, — А это еще зачем?
— Это плохо, — заключил гном, — Значит взять под свое теплое крылышко эльфье чадо, что мы дружно освобождали из лап храмовниц, не сможешь. Конечно, славно позабавились, но жрицы ее в покое не оставят и нас всех вместе с ней тоже.
— К чему ты клонишь?
— Да к тому, что на границе нас встретят. Клянусь своей бородой, что встретят! И там уже этим патентом трех королей никого не испугаешь.
Ехавший рядом с повозкой гном, правая рука Тарда в отряде, зло усмехнулся:
— Бритва, да пес с ними, с этими остроухими! Проедем всей кучей и не пикнут!
— Ты что, Гортт, с дуба рухнул? — убийца драконов выразительно постучал кулаком о борт повозки, а потом о свой лоб, — Повоевать с сильванийскими стражами надумал?! Ну валяй, срежут они своими шпажками чуб твой рыжий и всего делов. Вообще, иди поторопи тех, кто застрял! Нам тут до вечера ждать нет резону!
Гортт проворчал что-то в свою рыжую встопорщенную бороду, пригладил ладонью чуб на макушке и поворотил лошадь.
— Откуда вы знаете маэстро? — поинтересовался Феникс, когда помощник Тарда отъехал к фургону.
— Да он в Швигебурге, было дело, выступал. Здорово они тогда нас позабавили. А потом вместе как-то обозом ехали. Вот прям как сейчас. Я таких как он уважаю. Вокруг нищета, раздрай, грабеж и черти чего еще творится, а он людям радость дарит. Его даже разбойники на трактах не трогают ни у нас, ни в Феларах. Все мы еще пешком под стол ходили, когда его отец и дед по миру колесили, а мы на представлениях смеялись до колик. Кто же из самострела в кустах пальнет в собственное детство, что по тракту мимо проезжает?
Карнаж отвернулся и затих, глядя в лес, что стеной высился за обочиной дороги. Рука гнома легла ему на плечо.
— Ты чего, парень? — Тард отдернул руку едва коснувшись огненно-красных перьев на спине полукровки, словно обжегшись о них.
— Так как быть с эльфкой? — спросил Феникс.
— Черт знает, что эта жрица еще удумает. Она может приказать схватить всех циркачей за то, что они укрывали эльфье дитя все то время, пока она была маленькой. Ведь маэстро нередко проезжал через Сильванию. Клара прятала малышку. Но вот не углядели в этот раз. Да и какая она малышка, девке уж скоро семнадцатый год стукнет! Вот храмовницы и взъелись!
— Получается, что даже если мы отдадим ее храму, то…
— То все равно рискнем жизнью маэстро, — безжалостно закончил Тард, — Давай начистоту, Феникс. Полюбовно с жрицами не договориться. Под опеку ее взять ты не сможешь, потому что не дворянского титула. Наш патент ей не защита, уж извини, ведь на границе не такие лопухи стоят, чтобы не понять, что убийца драконов из нее, как из собачьего хвоста сито! А маэстро неплохо годится для виселицы. Здесь против него и храмовницы, и указ короля о возвращении потерянных детей леса. Клара — дура! Могла бы хоть сообщить сильванийцам раньше о том, что у них дитя эльфьей крови.
— Они бы забрали ее, — возразил Карнаж.
— Да у них своих забот хватало! Нужна им еще одна сирота? Нет, ну я понимаю, у Клары, как говорили, погибли два сына и муж на войне. Дом сгорел. Конечно ей хотелось…
— Дом сгорел, потому что ее ведьмой считали. Скажи, неужели ты бы осудил ее, когда она случайно нашла этого эльфийского ребенка, ведь у нее самой никогда не было ни семьи, ни детей? Она заменила своим племянникам мать, когда умерла сестра и ухаживала сколько могла за ее больным мужем.
Тард замолк и долго не знал чего сказать. Сзади послышались крики и обоз, наконец, тронулся в путь.
— Но я бы не сказал, что Клара заменила той девке мать, — наконец проворчал Бритва, — Уживаются они как кошка с собакой.
— Она не хотела, чтобы Нэй, когда подрастет, стыдилась своей приемной родительницы. Так с Кларой уже было. Вот и получилось, будто весь бродячий цирк эльфку воспитал, — Карнаж выпрямил спину и размял затекшие плечи.
— Нэй? — хмыкнул Тард, — Ну что ж, буду хоть знать имя нашей проблемы.
Наемница незаметно подъехала сзади на своей гнедой лошади и внимательно слушала разговор полукровки и гнома.
— Могу кое-что предложить, — тронула она за плечо «ловца удачи», с чьей стороны и ехала.
— Будем рады! — убийца драконов передал поводья «ловцу удачи» и откупорил свою флягу.
— Это вряд ли, — усмехнувшись ответила полуэльфка, — Особенно наш Феникс.
— С чего это ты взяла? — у полукровки появилось недоброе предчувствие.
— Ну она же такая милая, эта Нэй, — наемница подчеркнула имя эльфки.
— Договаривай, оторва, — осклабился гном.
— Ей скоро семнадцать, как я слышала? — уточнила полуэльфка.
Оба на козлах дружно кивнули, еще плохо понимая к чему она клонит.
— Сильванийское совершеннолетие… — промурлыкала наемница, — Время сделать выбор и служить Сильвану. А тем, кто покинул по каким-то причинам леса — вернуться. Зов крови и тому подобный бред. Но можно выбрать и свободу. Отречься от Сильвана…
— Замолкни! — угрожающе прорычал Карнаж.
— Черт возьми, — протянул Тард, — Феникс, она дело говорит. Добро! Идите вдвоем и потолкуйте с этой Нэй. Пусть сама выберет. «Отрекшиеся» считаются теми, кто никогда не был истинными эльфами, значит маэстро все это время укрывал вовсе и не эльфье чадо, понимаешь?
Карнаж молча кивнул и слез с козел.
Наемница отвернулась от испепеляющего взгляда его желтых глаз.
Храмовницы держались позади жрицы. Неприметная тропа среди деревьев вела их на тракт. Молчание леса не нарушали даже сороки, когда мимо шествовали сверкавшие доспехами сильванийские воительницы, ведущие под уздцы своих коней.
Эльфки многозначительно переглядывались и тоже хранили молчание. Их жрица стремилась вперед, не обращая внимания на хлещущие ветви деревьев. В руках она держала сложенный кусок белой ткани. В ее глазах, в их глубине, бушевало пламя. Иногда она зажмуривалась и руки ловили редкие горькие слезинки.
Сколько ненависти, сожаления — сумбурный поток эмоций изливался и циркулировал в ее душе, не находя себе успокоения.
Одинокий музыкант у тракта, молодой сильваниец, который выбрался сюда, чтобы побыть в одиночестве, прикрыв глаза наигрывал тихую мелодию на флейте среди наступающих сумерек.
Легкая рубаха с распущенной шнуровкой скрывала то, как от холода едва заметно дрожит его молодое тело. Ветер, проносившийся по тракту, развевал волосы молодого романтика, чья возлюбленная не пришла к нему сегодня. И он, одиноким силуэтом стоял и ждал звезд на небосклоне, чтобы спросить их почему они оставили ему сегодня одиночество.
Жрица не слышала этой музыки, она вообще ничего не слышала и не видела перед собой. Ее разум блуждал где-то, оставив телу долгий путь через густые сильванийские леса.
Но как пели под ногами сочные травы, слагаясь легким дыханием в мелодику самой жизни там, у водопадов…
Легенды утверждали, что его изумрудные глаза были мокрыми от слез. Никогда! Она, дочь Эи, не верила в это. Какие цели, причины могут оправдать такое? И это свершение было делом рук сильванийца из благородной семьи… Но семья отринула его. Он наверняка хотел отомстить. Как же получилось так, что адепты культа и ее мать остались один на один с этим демоном-Xenos? Что было тогда с ее страной?
Она предана ему, этому владыке, всем сердцем. Ведь он взошел по окровавленным ступеням храма, нашел ее, маленькую, взял на руки и… Она еще не знала тогда, что он, до последнего, со своей гвардией сдерживал адептов другого культа. Какого именно, он так и не сказал. Он пожалел ее и без того разорванное такой правдой сердце.
Даже король не мог вразумить своих подданных, что встали на защиту храма. Слова Драйла разбивались об их неверие так же, как и сейчас разбились об ее. Но он посоветовал «оглядеться вокруг получше» перед тем, как выполнять или не выполнять его просьбу о примирении с потомком Xenos. Что он хотел этим сказать? Да, она помнила весь тот ужас, когда Аир и его сторонники ушли на северо-запад по тракту к зачумленному Форпату сквозь горящие леса…
А теперь там поля. Молодые, зеленые, тянущиеся каждой травинкой к солнцу. И так и на севере, и на востоке. Лес уцелел. Он дышит и живет, по-прежнему заботливо укрывая дланью своих детей, как добрый отец. Ротвальд восстал из руин, приютив карликов, что охотно помогли восстановить древний город, едва с губ Драйла слетело одно единственное обещание.
Сколько погибло эльфов? Кто восполнит ее утрату и сотни других утрат, что солеными слезами проглотила некогда выжженная земля? Но вот она, эта земля утрамбованного копытами и телегами тракта, у нее под ногами. Что ж, все возродилось. Правда, не сразу и еще не целиком.
— Могу я просить у вас о дозволении подержать стремя? — вырвал ее из задумчивости молодой голос.
Эльф стоял перед ней, учтиво склонившись, сжимая в руке свою флейту, и дрожал от холода, как осенний лист. Молодые, яркие глаза, беззаботные и тоскливые по романтике, которой жаждало его сердце… Они не видели всего того, что видела она. Нужда и скорбь коснулась их лишь краем. Жрица раньше не замечала, сколько молодых лиц появилось на улицах
