— Да? — Бекки захихикала. — Не от того ли красавчика? Я заметила, что он уехал.
Джил подавила внезапный приступ раздражения.
— Бекки, есть ли на свете что-нибудь, чего бы вы не заметили? — спросила она беззаботно, как бы невзначай.
— О, прости, дорогая! Я вовсе не хотела ничего выпытывать. Мне кажется, что ты, голубушка, весьма чувствительна ко всему, что касается этого молодого человека.
— Извините, Бекки. Я не хотела вас обидеть. И с удовольствием поужинаю с вами. Дайте мне только час или около того, и я заеду за вами, а от вас рванем в новый ресторан. Идет?
Новый ресторан в небольшом курортном городке в нескольких милях от поселка был построен с расчетом на туристов и отличался помпезностью, но, по мнению Джил, не слишком хорошим вкусом. По стенам были развешаны тяжелые сети; столы серо-зеленого стекла, загадочно мерцающие в полумраке, претендовали на сходство с карабельной палубой, в отделке интерьера использовалось много дерева, которое, по замыслу дизайнера, должно было напоминать о сплаве леса; кое-где со стен смотрели засушенные крабы, а в углу зала располагался огромный аквариум со всякой рыбьей мелочью.
В ресторане было шумно. Женщины выбрали отдаленный столик на двоих (там было потише) и принялись изучать меню. Тут же к ним подлетел молоденький официант с дежурной слащавой улыбкой. Все, от стен до обслуги, было насквозь пропитано фальшью.
Одним взглядом окинув меню, Бекки, перегнувшись через стол, громким шепотом сообщила:
— Дешевле было бы слетать в Майами. — Расходы пополам.
— Нет, — возразила Джил, — я угощаю. Джил вздохнула. Деньги будут потрачены зря, но по-другому поступить она не могла — надо выполнять обещание.
— Позволь мне хотя бы заплатить за вино. Или ты предпочитаешь коктейли?
— Нет, вино вполне меня устроит. Давайте кутнем и закажем омаров.
— Я — за, если ты можешь себе это позволить.
— Никаких проблем!
Бекки добавила к заказу бутылку рислинга. Когда сервировали ужин, она подняла бокал.
— За тебя, моя девочка! — торжественно произнесла Бекки. — Ты выглядишь на все сто. Этот темно-зеленый цвет чрезвычайно идет тебе, и мне нравится твоя новая манера носить волосы распущенными.
— Спасибо, Бекки, — ответила Джил, польщенная комплиментом старшей подруги.
— Ты прямо расцвела, — продолжала Бекки, — я бы сказала, ты выглядишь, как… — Она запнулась, раздумывая, стоит ли говорить то, что было у нее на уме, но, решительно тряхнув головой, закончила: — Как женщина, которая любит и любима.
Джил вспыхнула. Опустив глаза, она пригубила вино, стараясь скрыть смущение, но сердцем понимая, что тешит себя иллюзиями: от Бекки ничего ре утаишь. Впрочем, к чему скрывать? Напротив, ей представился счастливый случай поведать о своих чувствах опытной женщине, которая может верно оценить то, что с ней, Джил, происходит.
— Прости, — с сожалением произнесла Бекки, — я, как всегда, не смогла удержать язык за зубами. Но, Джил, детка, поверь мне, я искренне за тебя волнуюсь и хочу, чтобы ты была счастлива.
— Я верю, — ответила девушка. Протянув через стол руку, она по-дружески коснулась пальцев пожилой дамы. — Вы, конечно, правы. Я только не знала, — добавила Джил улыбаясь, — что мое состояние так бросается в глаза.
— Ты хочешь поговорить о своем чувстве? Или мне лучше помолчать?
— Тут и говорить особенно не о чем… Я хотела сказать, да, вы правы. Я люблю его, но не знаю, что из всего этого выйдет.
— Он звонил тебе?
— Конечно. Он звонит мне каждый вечер.
— Ну, что же, это добрый знак. Значит, к какому-то концу вы придете. А что ты о нем знаешь?
Джил изложила скупые факты из жизни Макса, сказала о его твердом намерении изменить жизнь, порвать с миром, который больше ничего для него не значит.
— Он и уехал только из-за этого. Макс считает, что нужно сначала разорвать узы, как личного, так и делового характера, удерживающие его в Сан-Франциско, чтобы свободным человеком, не связанным более никакими обязательствами, начать строить новую жизнь.
— Понимаю. И что это будет?
— Что вы имеете в виду? — недоуменно уставилась на Бекки девушка.
— Новая жизнь. Что он подразумевает под этим?
— Я не знаю подробностей, — медленно проговорила Джил. — Мы никогда не углублялись в эту тему. Его семья владеет несколькими предприятиями, и мне кажется, что Макс будет работать на семью, но только по-другому.
— А дальше что? — не унималась Бекки. — Какое место в своей новой жизни он приготовил для тебя?
Джил не знала ответа на этот вопрос. Именно неопределенность служила главной причиной ее беспокойства и тоски.
— Боюсь, до обсуждения этой проблемы у нас не дошло, — сказала она и грустно улыбнулась.
— Понимаю.
— Послушайте, Бекки, что это с вами? — словно поддразнивая, спросила Джил. — Не вы ли заподозрили, что у нас роман чуть ли не с первого дня, как он у меня поселился? Считали такое развитие событий самым естественным. — Она рассмеялась. — Я уж не говорю о картине, которую вы живописали мне под впечатлением его купания в океане. Насколько помню, Макс произвел на вас впечатление.
Улыбка осветила лицо пожилой дамы.
— Да, он произвел на меня впечатление. И мне не пришлось долго тебя уговаривать бросить вызов общественной морали. Но, если помнишь, — улыбка исчезла с ее лица, она смотрела на девушку с тревогой и сочувствием, — я говорила и о том, что ты рискуешь поранить сердечко. Радость и печаль — неразлучные подруги.
— Я знаю, — вскинула подбородок Джил, — и иду на риск сознательно. Ведь это вы сказали: опыт стоит того, чтобы рискнуть. И оказались правы, — закончила она с грустной усмешкой.
Бекки распахнула глаза во всю ширь, рот у нее сам собой открылся:
— Вот это да! Вот так превращение! Прежняя Джил Марчмонт ни за что бы такого не сказала!
— Прежней Джил больше не существует, — тихо, но твердо, заявила девушка. — Смотрите, к нам идет официант. Так как насчет омаров?..
Прошло еще два дня. Уныло накручивая на вилку полухолодные спагетти, Джил с надеждой смотрела на телефон, но он молчал.
Сказав Бекки, что Макс звонит ей каждый день, Джил ошиблась, сегодня он не позвонил.
Вначале Джил думала, что пропустила его звонок из-за ресторана, и в душе ругала Бекки и себя. Но когда он не позвонил ни в один из следующих дней, она встревожилась. Может быть, у него начались осложнения после сотрясения мозга? Или он снова попал в аварию и лежит без сознания, прикованный к больничной койке, не в силах дать о себе знать? Семья его, видимо, ничего о ней не знает.
До сознания ее стало постепенно доходить, что, несмотря на его обещания, несмотря на явную увлеченность ею и желание обладать ее телом, несмотря на его планы (пусть прямо не высказанные) на их совместное будущее, она, Джил, оставалась где-то на периферии его жизни, была привлекательным временным спутником, о котором легко забыть. Что он делает день за днем в своем загадочном доме в Сан-Франциско? Какие читает книги, с кем общается? Что представляет собою его работа? Какие у него друзья? И кто та женщина, с которой он говорил тогда по телефону? Вирджиния! Снова и снова она мысленно рисовала красавицу, словно сошедшую с экрана: раскованную, элегантную, ухоженную, эффектно подкрашенную и, вероятно, богатую, обладающую той самоуверенностью, которая свойственна представителям высшего общества и так помогает им чувствовать себя свободно в общении с кем угодно и где угодно.
